Красавица-чудовище

Достает скальпель из чехла, смотрит на него. Лезвие чистое. Но все равно замаранное…

Виола чувствует это.

Когда-то с тем же Ромкой они нашли в кустах нож. Красивый, с причудливой ручкой. Брат хотел забрать его. А Виола отговорила. От ножа веяло чем-то нехорошим… Когда она взяла нож в руку, ее ладонь будто обожгло. Неприятное ощущение…

Потом оказалось, что этим ножом зарезали человека!

– Зачем ты полезла туда? – услышала Виола голос брата и вздрогнула. Она не заметила, что вода шуметь перестала.

– Это тебе… для чего? – прошептала она.

– Ты ведь уже догадалась…

Рома стоял в дверях, закутанный в большое полотенце. Оно закрывало все туловище – брат обмотал полотенце вокруг тела – и бедра. Влажные рыжие волосы над ушами стояли дыбом. Вид у Ромы был бы комичным, если бы не опустившиеся уголки губ и глаза, в которых застыл ужас.

Шрам от содранной татуировки так и остался. Римма предлагала сыну свести его лазером. Или, черт с ним, закрыть другим нательным рисунком. Но Рома отказывался и от того, и от другого. И носил эти шрамы с гордостью. Будто получил их в битве…

Только сейчас до Виолы дошло, что именно так он и воспринимал их. Как раны, оставшиеся на теле после войны за… нет, не за независимость или веру… а за внимание матери.

– Это были мои подарки Римме, понимаешь? – снова заговорил Ромка.

Виола покачала головой.

– Ей никогда не нравилось то, что я ей преподносил. Ты сама знаешь… Начиная от скальпеля, который сейчас у тебя в руках, продолжая татуировкой… – он ткнул в свой шрам, – и заканчивая японской куклой… Я с ног сбился, выискивая ее. А сколько денег отвалил, чтобы приобрести! Это был аукцион, и я его выиграл. Думал, наконец-то смогу угодить маме, но… Она опять была недовольна. Хотела, оказывается, не сумоиста, а гейшу. И я нашел девушку, которая была похожа на гейшу. И занималась тем же. Я убил ее. И хотел нарисовать на лице иероглиф, но делать это скальпелем… на коже… трудно. Получился крест. И я решил, что это тоже неплохо. Я вычеркнул девушку из списка живых. Принес в жертву своей богине. Одарил ее так, как никому не удавалось. Только она не знала об этом. Но мне достаточно было того, что знаю я.

– Тебе не было жаль девушку?

– Немного. Как тебе бывает жаль поросенка, который еще недавно весело хрюкал, а теперь дымится на подносе.

– Тебе понравилось убивать?

– Нет. Процесс не очень приятен. И сложен. Он требует концентрации и силы. Мне нравился результат… Но и подготовительный этап интересен. Я долго следил за Красотулей. И в реальной жизни, и в виртуальной. Изучил ее от и до. Мне были известны все ее тайны и слабости. На одной из них, любви к страдающим животным, я сыграл, чтобы заманить ее.

– Почему именно Олеся?

– Она не нравилась маме как человек, но как кукла могла произвести на нее впечатление. Такая же искусственная. Я присмотрел ее еще тогда, когда Красотуля явилась к маме на прием. Она потом возмущалась, говорила, какие некоторые девки дуры, что превращают себя в Барби и Синди. Тогда я подумал – эту куклу ты получишь на свои именины. И устроил охоту. Это оказалось не так трудно, как я думал. Жизнь людей, что ведут активную виртуальную жизнь, прозрачна…

– Хорошо, пусть так. Ты подарил маме куклу. Красотулю. Но зачем ей нужна была вторая, Перл?

– Презентов много не бывает.

– Ты просто уже не мог остановиться…

– Пожалуй, – подумав, ответил Рома. – Или мне хотелось, чтобы меня поймали и мама узнала, на что я пошел, чтобы ее порадовать? Перл тоже была хороша. Я ведь и за ней следил. Все куколки между собой контактируют. Эти, Красотуля и Перл, были друзьями на одном из сайтов. Я стал писать ей с «левого» акаунта. И смог отследить и ее… Наше время идеально для маньяков, умеющих ориентироваться в виртуальной реальности.

– То есть ты признаешь, что маньяк?

– Я – нет. Просто любящий сын, желающий порадовать маму.

Она смотрела на него и… видела именно своего брата… Ромку… который только о том и мечтал, чтобы порадовать маму.

Но ведь он серийный убийца! Маньяк по кличке Док! На совести которого три загубленные жизни…

Как постичь это?

И каким образом избежать участи стать его очередной жертвой?

– Теперь ты убьешь и меня? – спросила Виола, сжав скальпель. Если что, она будет защищаться.

Зазвонил телефон. Это, наверное, Надя. Ни Виола, ни Рома не среагировали на звук.

– Нет, твоя смерть расстроит ее, – ответил брат, когда тишина восстановилась. – Да и не похожа ты на куклу. А я теперь дарю только их… – Его глаза стали мечтательными. – Ты бы видела их в момент, когда жизнь покидала тела… Они становились по-настоящему красивыми. То есть та неестественность, что так не нравилась маме в живых людях, обретала смысл…

«Как странно, что я не замечала психической болезни Ромы, – подумала Виола. – А ведь ее признаки были налицо. Не будет нормальный парень, пусть и очень привязанный к своей маме, творить то, что творил брат…»