Красавица, чудовище и волшебник без лицензии

Джунипер, расхрабрившись, высунулась из окна как можно дальше и посмотрела наверх. С кончиков темно-зеленых густых еловых веток, каждая из которых была толще обычного старого дерева в два раза, если не в три, изредка срывались дождевые капли, но хвоя была настолько густой, что ее не промочил бы и самый сильный ливень. Аромат еловой смолы снаружи был таким же сильным, как и внутри дома, но смешивался с запахом озера: ил, болотные травы, стоячая вода у причала. Откуда-то тянуло дымом, и Джуп подумала, что на кухне Ирисовой Горечи — где бы она не располагалась, — очаг должен пылать и днем, и ночью — в усадьбе был только один господин, но многочисленных слуг ведь тоже надо чем-то кормить!..

Тут ее внимание привлек знакомый уже треск сорок, и она, приглядевшись, различила далеко внизу какое-то движение. Туман, словно оказывая ей любезность, расступился, показывая Сплетню и Небылицу: сороки донимали сатира-лодочника, чинившего лодку у воды, на песчаном берегу.

— Расскажи, Фарр, как ты задолжал Заразихе! — кричала одна.

— Нет уж, расскажи, как ты помог сбежать принцу! — перекрикивала ее другая.

«Стало быть, это Фарр помог принцу Ноа уплыть с острова!» — подумала Джуп, еще не зная, пригодится ли ей это знание, но тут ее волос что-то коснулось. Она оглянулась и взвизгнула: снаружи, на каменной стене рядом с окном, прилепилась огромная, словно поросенок, улитка — и не одна. Они ползли совершенно бесшумно, оставляя блестящие дорожки слизи на замшелых зеленоватых камнях, и девушка совершенно не заметила, когда они там появились: быть может, тихо сидели все то время, пока она смотрела то вверх, то вниз, не догадываясь, что сбоку затаилось что-то живое. Все улитки теперь шевелили своими рожками, вытягивали длинные шеи, и, видимо, Джуп их очень заинтересовала: глазки на рожках так и тянулись к ней, чтобы ощупать как следует. «Я высунулась из окна точно так же, как они высовываются из своих раковин! — подумала Джунипер, робко протягивая руку навстречу. — Возможно, улитки приняли меня за свою дальнюю родню!»

Но не успела она их поприветствовать, как раздался шум, и гоблин Заразиха, вооруженный метлой, оттеснил ее от окна и принялся прогонять улиток.

— Кыш, негодные! — сердито кричал он. — Прочь! Проваливайте! Совсем обнаглели! Уж я доберусь до тех, кто вас подкармливает!..

И, повернувшись к Джуп он, сердито и сбивчиво сопя, сказал:

— Это бродячие улитки, сударыня. Сущее бедствие! Их совсем разбаловали в этом доме, поэтому они лезут теперь во все щели. Ну ничего, прикажу подать кого-нибудь из них на ужин принцу и его придворной даме — посмотрим тогда, возьмутся ли за ум остальные…

— Ох, нет! — вскричала Джуп, оглянувшись на улиток, которые спрятались в свои пестрые раковины от метлы гоблина. — Я не буду есть улитку! Они такие славные! Не вздумайте!

— Ладно, — недовольно согласился господин Заразиха. — Но к ужину Его Цветочества вы непременно присоединитесь! Ваши старые платья уже приготовили, идите в свои покои и выбирайте, какое из них подойдет для вечера…

Джуп беспомощно оглянулась на Мимулуса, но тот лишь молча развел руками, показывая, что не сможет ей ничем помочь. То были не вредность и не обида — волшебник действительно понятия не имел, что делать дальше.

Глава 26. Мирный сон Джуп, беспокойство домоправителей и страдания мэтра Абревиля

Господин Заразиха и госпожа Живокость возлагали множество отчаянных надежд на совместный ужин Джуп Скиптон и принца Ноа. Хоть они и понимали, что торопить события опасно — любовь в таких обстоятельствах не поражает как удар грома, — все равно сбавить напор у них не получалось. Вскоре вся челядь усадьбы переняла их лихорадочное исступление, и металась по коридору, натыкаясь друг на друга и опрокидывая всяческую утварь. На кухню стащили столько меду — обычного, дурманного и хмельного, что мелкие домовые-поварята упились и склеились между собой, а кухарка-кикимора опрокинула на себя горшок с цветочной пыльцой — той самой, от которой все безостановочно чихают и хихикают. Кобольды дрались между собой за право натирать медные подносы, ведь легче и безопаснее работы в усадьбе сегодня не было — хрустальные бокалы в спешке разбивались на тысячи осколков, а серебряные ложечки пропадали, как будто их кто-то заколдовал (но все шептались, что без сорок-сплетниц не обошлось). Паки-посыльные безжалостно сбивали своим колдовством друг друга с дороги и водили по кругу — каждый хотел заслужить похвалу господина Заразихи, первым вернувшись с добычей из кладовых; вторых и всех прочих вредный домоправитель бранил и больно бил клюкой за нерасторопность. Давно уж в Ирисовой Горечи не случалось такого переполоха!