Красавица для Медведя

– Да вот, появилась возможность вернуть тебе должок, – нарочито зловеще произнес Баженов и вытянул меня вдоль спины горячим веником.

Я взвизгнула от неожиданности.

– Так нечестно!

– Еще как честно, – хмыкнул Илья и снова прошелся веником по моей пятой точке. Но тут же мягко провел по ней рукой, как бы убирая след от хлестких веток. – Я, между прочим, уже несколько дней спать не могу, и все по твоей милости.

– Хочешь сказать, я так тебе мешала?

– Не то слово, – пробасил Илья и снова опустил веник мне на спину.

Бил он не сильно, скорее, в шутку, и с каждым ударом приговаривал:

– Это тебе за Девяткина… Это – за любопытство… Это – за то, что кокетничала с белобрысым…

– А ты ревновал?

Я развернулась и уставилась на Баженова.

– Еще как, – кивнул тот и, отбросив веник, наклонился и поцеловал, а я закинула руки ему на шею и снова потерялась во времени и пространстве.

Когда наше очередное сумасшествие закончилось, у меня не было сил не то, что куда-то идти, но даже говорить. Так что Илье пришлось совершать обратный путь до домика точно так же, как мы и пришли – со мной на руках.

– Отдыхай, Даша, – тихо сказал он, сгрузив меня на постель.

И я мгновенно отключилась. Даже сказать ничего не успела, видимо, организм, измотанный таким количеством эмоций, решил, что на сегодня с меня хватит, и впал в спячку.

Илья

Жара. Жара и вонь – две составляющие новой жизни, от которых нет спасения. Если бы меня спросили еще несколько лет назад, что я ненавижу больше всего, я бы не нашелся с ответом. Зато теперь знал точно. Запах немытых тел, мускуса и тошнотворных приправ.

– Твою ж дивизию! – послышался хриплый возглас Котика, а вслед за ним раздался грохот взрыва.

Впереди, там, где еще пару минут назад виднелись ангары, в небо взвился высокий столб пламени.

– Котик, стой!

Меня сорвало с места.

– Не могу, – хриплый голос друга потонул в криках беженцев. – Тормоза полетели. Прыгай, пока еще можно! Пару ребер переломаешь, зато жив останешься.

Костя Бреев, по прозвищу Котик, вцепился в руль и пытался остановить свихнувшийся автобус, но тот летел прямо на горящий склад боеприпасов, не обращая внимания ни на ухищрения Котика, ни на его отборный мат.

Хватило секунды, чтобы оценить происходящее. Еще несколько минут, и автобус врежется прямо в горящие ангары. Черт! Жар плавил мысли, зверь злился, предвидя мое решение, но времени на раздумья не было.

Взгляд метнулся по испуганным смуглым лицам. Старики, беременные женщины, дети. Они заполняли салон, галдели, плакали и повторяли свое бесконечное «Аллах!». Зверя раздражали визгливые крики, гортанные голоса, острый запах пота, гари и страха. Он знал, что я собираюсь сделать, и упирался изо всех сил, не желая рисковать жизнью ради тех, кто не принадлежит к его клану. И бороться с ним было почти невозможно – против природы-то не пойдешь. У беров собственные правила, простые и нерушимые. Есть свои и чужие. Свои – это род и члены клана, ради их благополучия можно пожертвовать всем, в том числе и жизнью. Чужие – люди и другие звери. Их интересы ничего не значат, их существование не имеет никакого значения. Перед ними нельзя проявлять свою сущность и свою слабость.

«Ты должен помочь», – я пытался уговорить зверя по-хорошему, но тот и не думал соглашаться. Он толкал меня к выходу, вынуждая спасать свою шкуру, и не заботиться об остальных.

«Иди! Уходи отсюда!» – настойчиво гудело внутри.

Взгляд метнулся к побледневшему Котику. Тот вцепился в руль и матерился не прекращая. Что ж, выбора не оставалось. Я спрыгнул с подножки, сгруппировался и силой заставил зверя появиться.

Рассерженный рев разнесся по красным пескам, но у меня не оставалось времени на уговоры. Я кинулся наперерез ревущему автобусу и попытался его остановить. Зверь злился, сопротивлялся, вынуждая меня отступить, но я его не слышал.

Короткий рывок… Под лапами гнется бампер… Взрыв… Тело простреливает болью… Автобус замирает в паре метров от полыхающего пожара, меня откидывает в сторону, горячие искры трещат совсем рядом, пламя бьет в лицо, спину простреливает болью, но это все неважно.

Успел… Я успел…

Крики удаляются, затихают, красная пыль пустыни расплывается… Автобус, люди, плачущие дети – все исчезает, оставляя только боль. Она ввинчивается в тело, как каленый железный штырь, кромсает на части, взрывается всполохами жара…

Я резко выдохнул, открыл глаза и подскочил на постели. Черт! Опять старый кошмар. Три года прошло, а сны так и не исчезли. Стоит только расслабиться, как они тут как тут.

Я посмотрел на безмятежно спящую Дашу и утер рукой вспотевший лоб. Зверь обиженно рыкнул. Злопамятный. Так и не простил. Не может забыть, как я переломал его волю, заставив рисковать собой ради кучки чужаков. Ну ничего. Рано или поздно ему придется это сделать. Желательно бы пораньше, конечно.