Красавица и чудовище

— Это тот черный, у которого винный магазинчик на углу Вайн и Третьей улицы.

— Извините, но…

— Мисс Рейнольдс, в прошлом году я вел дело о разводе Салли Оуэн. В то время она была женой мистера Оуэна. — Я умолк. Ни малейшего проблеска воспоминания не появилось на ее лице. — Миссис Оуэн называла вас свидетельницей по этому делу.

— Меня? — спросила она, и глаза ее широко раскрылись от удивления.

— Вы — Китти Рейнольдс, не так ли?

— Да.

— И живете в квартире над этим магазином, верно?

— Нет. Я живу на Фламинго.

— Раньше вы жили в квартире над этим магазином?

— Только не в последние полгода.

— Жили вы здесь год назад?

— Да.

— И как раз тогда и началось дело о разводе — в октябре прошлого года.

— И вы утверждаете, что миссис Оуэн называла меня сви…

— Она сказала, что мистер Оуэн оставил ее и жил здесь, с вами.

— Это чепуха.

— Так она рассказала.

— Тогда почему же меня… Я хочу сказать, если был судебный процесс, или слушание дела, или как вы там это называете, — тогда почему же меня не вызывали как свидетельницу или как там положено?

— Мы достигли соглашения до передачи дела в суд. Не было необходимости…

— Во всяком случае, все это чепуха. Кто эта женщина? Как она смела говорить обо мне такое? Жить с чернокожим? Единственный черный, которого я знаю, — мой садовник!

— Полагаю, вы живете одна, мисс Рейнольдс? Были ли вы…

— Да, развелась шесть лет назад.

— Так два года назад вы были одинокой женщиной, когда, по словам миссис Оуэн…

— Это не означает, что я была знакома с ее мужем! Никогда раньше и не слыхала о нем, пока вы не упомянули его имени.

— Так он не жил здесь, с вами?

— Конечно, нет! И потом, какое все это имеет отношение ко мне…

Она оборвала фразу на полуслове.

Меня поразило, как внезапно она оборвала свой вопрос, конец фразы буквально повис в воздухе, — это резало слух. Собиралась ли она добавить что-то еще к этому слову, возможно, чье-то имя, может, она хотела сказать: «ко мне и Эндрю»? Или: «ко мне и к кому-то еще»? И тут меня вдруг осенило: она произнесла не слово «мне», а только слог «ми»,[25] — часть имени, она хотела сказать: «Мишель»!

— Что вы хотели сказать?

— Уже сказала все, что хотела.

— Нет, вы себя оборвали.

— Вы мне сказали, что защищаете интересы…

— Да?

— Человека, по имени Джордж Харпер.

— Да.

— Так как все это связано с… с… тем, что случилось?

— Случилось то, что его жену убили.

— Да, так каким образом это убийство связано с вашими вопросами о… что… как там его звали?

— Эндрю Оуэн. Мисс Рейнольдс, что вы собирались сказать?

— Сказала вам, что говорила о…

— Мне кажется, что вы собирались произнести имя Мишель.

— Не знаю никого по имени Мишель.

— Но именно это вы и собирались сказать, правда? Вы хотели сказать: «Какое отношение все это имеет к Мишель?»

— Послушайте, у меня не укладывается в голове, почему вы так уверены в том, что именно я собиралась сказать? Вы читаете мои мысли на расстоянии, мистер Хоуп?

— Вы знали Мишель Харпер?

— Нет.

— Уверены в этом?

— Абсолютно.

— Вы знали Джорджа Харпера?

— Нет.

— Давайте вернемся на минутку к Эндрю Оуэну.

— Нет, не станем никого тревожить. Отыщем-ка дверь и уберемся отсюда, согласны, мистер Хоуп?

— Мисс Рейнольдс…

— Мне придется позвонить в полицию, — пригрозила она.

— Вероятно, — сказал я, выходя за дверь.

Меня внезапно охватило острое ощущение, что в этом деле все поголовно врут, включая и моего клиента.

И мне очень хотелось бы знать, по какой причине.

Глава 7

В 1621 году губернатор штата Массачусетс издал указ, по которому 13 декабря было объявлено днем празднования и молитвы, чтобы колонисты вознесли благодарность Всевышнему за богатый урожай зерна, впервые собранный ими после высадки на Плимут-Рок. Приглашенные на праздник индейцы принесли в дар хозяевам оленину и дикую индейку, и женщины подали их на стол вместе с рыбой, гусями и утками, которыми снабдили их мужья. Было на столе также много хлеба, выпеченного ими из пшеницы собственного урожая, маисовые лепешки, зеленые побеги кукурузы и бобы, а также жареная свинина, орехи и тыква, тушенная в кленовом соусе. Три дня колонисты и их гости — индейцы возносили молитвы, пели и веселились. Это был первый День Благодарения в Америке.