Красавица и чудовище

Полицейская машина заехала за мной в нашу контору в 5.15, и мы отправились на местное телевидение. Ведущий программы новостей сказал, что до выхода в эфир меня надо загримировать. Я пытался воспротивиться, приведя в качестве аргумента слова Альфреда Хичкока из его интервью: «Как можно относиться с уважением к человеку, — говорил он, — который зарабатывает себе на жизнь, гримируя свое лицо?» Ведущий не счел достойным внимания мое высказывание, он объяснил, что мне придется загримироваться, иначе станет заметно, что загримированы все остальные участники программы. Я не очень понял его логику, но, тем не менее, послушно последовал за ним в маленькую комнатку, где пухленькая коротышка в синем перепачканном краской халате трудилась над прической блондинки, в которой я без труда узнал Предсказательницу погоды.

— Вы приглашены? — спросила меня коротышка.

— Да, — ответил я.

— Немного грима вокруг глаз и на подбородок, — вынесла она приговор, не покинув своего рабочего места.

Последний раз я брился в семь утра по местному времени в Пуэрто-Валларта. В зеркале, раму которого обвивала гирлянда электролампочек, я был похож на Ричарда Никсона, готовившегося к встрече со своим народом.

— Все в порядке, дорогая, — сказала гримерша блондинке. Та, наклонившись поближе к зеркалу, прикоснулась пальцем к уголку рта, осторожно поправила там что-то и поднялась со стула. Выходя из комнаты, она улыбнулась мне, из чего я сделал вывод, что завтра ожидается безоблачная погода. Я занял освободившийся стул. «Этот грим легко смывается», — успокоила меня коротышка.

Меня выпустили в эфир после Предсказательницы погоды, обрадовавшей зрителей сообщением, что завтра ожидается дождь и будет холодно, и перед спортивным комментатором, который ждал своего выхода, чтобы сообщить о новостях спорта местного значения. Ведущий представил меня. И я сказал, глядя прямо в камеру: «Обращаюсь к Джорджу Харперу. Джордж, это Мэттью Хоуп. Если вы смотрите эту передачу, прошу отнестись к моим словам серьезно. Я по-прежнему уверен, что вы невиновны, и сделаю все от меня зависящее, чтобы доказать это присяжным. Очень прошу вас: позвоните мне, Джордж. Мой номер есть в телефонном справочнике. Позвоните мне домой или в контору, „Саммервилл и Хоуп“ на Херон-стрит. Мне нужно поговорить с вами, Джордж. Это очень важно. Пожалуйста, позвоните мне. Заранее благодарю вас».

Чувствовал я себя полным идиотом.

* * *

То же самое обращение я повторил и в телестудии в Тампе, потенциально на более широкую аудиторию. Домой добрался почти в десять вечера. Смешав себе мартини «Бифитер» покрепче и бросив в стакан две оливки, отправился в кабинет и включил автоответчик. Первый, кого я услышал, был Джим Уиллоби.

«Не понимаю, Мэттью, какого черта вы отправились на телевидение, но очень надеюсь, что окружной прокурор не потребует изменить место встречи, выслушав ваше заявление о невиновности Харпера, с которым вы обратились к будущим присяжным заседателям. Вы сглупили, Мэттью. Позвоните лучше мне, как только сможете. Я-то думал, что вы все еще в Мексике».

И множество звонков от людей с больной психикой.

«Мистер Хоуп, — заявил первый из них, — видел ваше короткое выступление по телевизору, мистер Хоуп, и хотел бы высказать вам свое мнение о вашем подзащитном, этом убийце-ниггере. Так и надо ему, пусть попадет на электрический стул. И вы тоже вместе с ним!»

Мужчина повесил трубку. Тихо шелестела пленка. Следующий звонок, на этот раз — женщина: «Знаю, где искать его, мистер Хоуп: в „Ниггертауне“, вот где. Напьется до чертиков, а выбравшись оттуда, убьет еще одну. Как вам только не стыдно».

Щелчок. Опять шелест пленки, другой женский голос: «А вы симпатично смотритесь по телику, мистер Хоуп. Если захочется приятно провести время, позвоните мне, слышите? Спросите Люсиль, только звоните на работу, я ведь замужем. Работаю официанткой в ресторане „Лофтсайд“, это на Сауф-Трейл. А может, заглянете к нам, поглядите, как и что, а уж потом звякнете. Вы ужасный симпатяга».

Щелчок. Шелест ленты, мужской голос: «Пусть этот ниггер Харпер не только позвонит вам, пусть он к вам наведается, мистер Хоуп. Я поставлю машину около вашего дома, возьму обрез и вышибу все мозги из этого прохвоста, как только он заявится. Спокойной вам ночи, мистер Хоуп».

Короткое послание еще от одного мужчины: «Да накажет вас Бог, мистер Хоуп, за то, что связались с ниггерами».

А затем женщина: «Хоуп — чучело гороховое». Щелчок.

Опять женский голос: «Если бы по воле Господа ниггеры стали господами, тогда Харперу пришлось бы защищать вас, а не скрываться. Ваш Харпер уже поднял руку на одну белую женщину. Надеюсь, теперь заявится к вам и стукнет по башке тем молотком, которым убил эту поганую ниггершу. Так и надо ей, да и вам тоже, мистер Хоуп. Передайте дьяволу от меня привет, когда встретитесь с ним».