Красавица и чудовище. Часть 1 (СИ)

– Нет, наоборот, у меня очень много дел… – вырвалось раньше, чем она успела подумать. Шумно выдохнула и ощутила, как земля медленно уходит из-под ног. Воспоминания нагло и бесцеремонно вторглись в сознание и, выхватив ее из реальности, вихрем перенесли в далекое прошлое…

– И я не могу тратить время на тех, кто не понимает с первого раза.

– По-моему, это вы не понимаете! Я же вам объяснил, мне нужны деньги, очень!

– А для меня это не аргумент.

– А что для вас аргумент?

– Надеюсь, им станет повторный снимок, недели через две.

– Вы слышите, что я вам говорю?

– Это ты должен меня слышать! Я не выпущу тебя на лед с травмой, все!

– Вот так, да, значит?

– Да, вот так!

– А знаете, как называют женщин, которым объясняешь-объясняешь, а они не понимают?

– Ну-ка…

– Курица! Вот как!

Память не щадила никого. Алекс прекрасно помнил все их совместные моменты, но, в отличие от Лизы, не дорожил ими. Наоборот, мечтал избавиться от этих навязчивых воспоминаний, удалить их из своего сознания, как ненужный файл. Они доставляли не только душевную боль, но и реальные физические страдания.

– Елизавета Андреевна.

Она не ответила, тогда ему пришлось несильно потрясти ее за плечи.

– Вы слышите меня?

– Я? Да, слышу, – растерянно ответила Краснова, вернувшись наконец в настоящее. Она не понимала, как такое могло произойти. На секунду показалось, что Гилберт специально начал диалог в таком ключе, как будто знал, что нужно говорить и что она должна ответить. Своеобразная игра в воспоминания… Но Лиза быстро отказалась от этой идеи. Об этом разговоре знали лишь два человека: она и Царев. Эти воспоминания принадлежали только им, а для нее лично до сих пор имели особое значение – никто не смел вторгаться в оберегаемое ею пространство.

– Перестаньте меня наконец трясти! Я вам не погремушка! – она небрежно скинула с себя его руки и хотела демонстративно уйти, но Гилберт не позволил.

– Вот это, – он резко выдернул газету из ее рук и, скомкав, швырнул в сторону. – Меня совершенно не волнует, я не интересуюсь желтой прессой. А вы, вместо того чтобы заниматься всякими глупостями, попробуйте поработать для разнообразия.

Не дожидаясь ответа, скрылся в приемной. Сердце его бешено колотилось в груди, а тело сотрясала мелкая дрожь. Он злился так, что мышцы сводило от перенапряжения. Что с ним делала эта женщина? Одним невинным взглядом доводила до белого каления…

– Добрый день, – раздался робкий голосок.

Глубоко вздохнув, Алекс повернулся к секретарше и смерил ее строгим взглядом. Девушка выполнила его просьбу, и от вчерашней распущенной девицы не осталось и следа – строгий офисный дресс-код и легкий макияж.

– Здравствуй, Оксана. Кофе мне сделай покрепче.

Гилберт понимал, что она старалась и надо бы ее поощрить, но не смог заставить себя произнести ни слова, слишком сильные эмоции бурлили внутри.

– С сахаром? – поинтересовалась девушка.

– Без всего, – отозвался он и вошел в свой кабинет, несдержанно громко хлопнув дверью.

***

Глядя на удаляющуюся спину своего начальника, Краснова ощутила легкую тошноту. После этого разговора мерзкий горький осадок остался где-то на сердце. Она, конечно, осознавала, что ему тоже было неприятно читать про себя всякие гадости, но считала, что это не повод плевать в душу другим.

Хотела, как лучше, все объяснить, извиниться, а он поступил как последняя сволочь, не удосужился даже выслушать. Злилась на него, на несправедливость, но не могла изменить ситуацию. Не было сомнений в том, что теперь Алекс будет думать о ней как о двуличной интриганке. Приятного мало, однако он сам сделал свой выбор.

Гилберт не вызывал симпатии, внешность оказалась обманчива. Своим отношением он зарубил на корню все надежды на успешное сотрудничество и мирное сосуществование. Лиза не собиралась вести войну, пакостить ему, это было не в ее правилах, но общаться с таким человеком, и уж тем более работать под его руководством ей хотелось меньше всего. Вот только других вариантов у нее не имелось. Поэтому нужно было принять сей факт, как данность и выбросить из головы и Гилберта, и всю эту дурацкую историю.

Больше всего раздражало, что она вынуждена расплачиваться за чужие ошибки. Макс в очередной раз заварил кашу, расхлебывать которую приходилось ей.