Красавица и Чудовище. Заколдованная книга

– Папа, это я... Белль, – чуть не плача, произнесла она, срывая с головы шляпку.

Морис заморгал.

– Белль? – тихо переспросил она. – Не может быть...

– О, папа! – Ее голос задрожал.

Лицо Мориса озарилось радостью, губы растянулись в улыбке.

– Белль, – промолвил он, – моя родная девочка. Это ты.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Позабыв, что она находится в поместье графини, что вокруг нее множество незнакомых людей, Белль бросилась к отцу и зарыдала в его объятиях. Морис крепко прижимал ее к груди, гладил по голове и успокаивал как мог.

– Тише, Белль, тише... все хорошо. Дай–ка мне тобой полюбоваться. – Он отстранил ее, держа за плечи. – Я уж думал, никогда тебя не увижу. Никогда. А теперь ты... стоишь прямо передо мной!

В его глазах светилась радость, и Белль тоже улыбнулась сквозь слезы. Смятение в ее груди улеглось. Она достала из кармана платок и вытерла слезы. Да, это ее отец.

– Как же я по тебе скучал, моя милая! – продолжал Морис. – И сейчас мне так отрадно видеть тебя! Как ты здесь оказалась? Ты сбежала?

Белль вспомнила: когда они виделись в последний раз, она находилась в той же самой темнице, где сидел отец, пока она не заняла его место.

– Он недолго держал меня взаперти, – сказала она. – Меня выпустил Люмьер, метрдотель замка. Сейчас я живу в отдельной комнате, и они ко мне очень хорошо относятся. У меня там друзья...

– Друзья? – Морис нахмурился. – В этом богом забытом месте? Они не друзья тебе, а надсмотрщики, и они опасны...

«Кто опасна, миссис Поттс? – подумала Белль.

– Или Плюметт?»

– Знаю, пап, возможно, они не показались тебе такими, но они в самом деле милейшие создания! – прервала его Белль. – Я так сильно привязалась к маленькой чайной чашке по имени Чип, и мы...

Но он не слушал.

– Этот зверь одевается, как человек, но ведет себя как животное, готовое наброситься на любого, – продолжал он. – Даже на мгновение нельзя допустить мысль, что он и его приспешники могут быть твоими друзьями!

Резкие слова отца удивили ее. Обычно он не отличался предвзятостью, всегда широко мыслил и был готов выслушать чужую точку зрения, даже если она была абсолютно противоположной.

– Поначалу я боялась Чудовища, – кивнула она. – Но мы общаемся, и он сделал мне столько приятных сюрпризов! Он может быть по– настоящему добрым.

Морис пропустил ее слова мимо ушей:

– Он до смерти тебя напутал, Белль. Это же очевидно. Ты говоришь о нем хорошо только из опасения, что всё может обернуться еще хуже.

Еще минуту назад Белль почти ненавидела Чудовище за то, что сначала тот пленил отца, а потом ее, но теперь она чувствовала, что должна его защитить. Эта перемена смутила ее. Разум говорил, что только сумасшедший будет пытаться оправдать его поступки, но сердце Белль видело дальше разума.

– Папа, помнишь Андрокла?

– Конечно. Наш... э–э–э, сосед.

– Сосед? – Белль заморгала и уставилась на него.

Пожалуй, графиня действительно была права.

Он сильно постарел. Попасть в темницу, а потом потерять единственную дочь – такие потрясения кого хочешь сведут с ума.

– Нет, папа, – мягко сказала она. – Андрокл из басни Эзопа. Помнишь, мы читали ее на ночь?

– Да–да, конечно, – поспешно ответил Морис.

– Чудовище совсем как тот лев с шипом внутри.

– Ты видела у него шип?

– Шип в его сердце, папа. С ним произошло что–то ужасное.

Но Морис был явно не в том настроении, чтобы проявлять снисходительность.

– Почему мы вообще тратим время на разговоры о Чудовище? – воскликнул он. – Мне совершенно нет до него дела. Я волнуюсь только о тебе! Лучше расскажи, как ты здесь очутилась? Как познакомилась с графиней?

Белль рассказала об обстоятельствах, что привели ее в Страну Грез.

– Говоришь, волшебная книга? – переспросил Морис.

– Да, графиня положила ее туда, где я могла ее найти. Она узнала, что с нами случилось. Она хочет нам помочь. Ведь она знала мою мать... так она мне сказала.

Воинственный настрой Мориса исчез, взгляд потеплел и стал мечтательным, как бывало всегда при упоминании его жены.

– Это очень на нее похоже, – сказал он. – Добрейшей души человек. Всегда такой была. Вот уж здесь, в ее поместье, я спокойно могу сорвать для своей дочки розу, и меня не схватят и не бросят в темницу!

С этими словами он протянул ей душистый белый цветок. Белль с наслаждением вдохнула его аромат, но тут заметила темные капельки на лепестках.

– Ой, папа, у тебя кровь! – воскликнула она, схватив его за руку. – Ты, должно быть, укололся шипом.

– Пустяки, пройдет, – ответил Морис, но капли темной, почти черной крови стекали на землю.

Белль все еще сжимала в руке платок.

– Давай палец, – сказала она. – Нужно перебинтовать.

Она осторожно обвернула ранку платком. Руки Мориса были холодны, как лед.

– Ты совсем замерз! – воскликнула она, пытаясь согреть их растиранием.

Холодные ладони, неуклюжие движения, его забывчивость – все это не на шутку встревожило Белль.

– Папа, кто же заботился о тебе все это время? – с горечью спросила она. – Ты принимал рыбий жир? А окно на ночь не забывал закрывать? Знаешь же, какие у нас сквозняки...