Красавица и Драконище

Дарен тоже негромко рассмеялся и приник к моим губам. Какой же он жаркий! Родной, желанный… любимый. Я влюбилась в него, казалось, в первую секунду, но сама этого не поняла. Я отвечала на поцелуи, купалась в неге наших объятий, наслаждалась невероятными ощущениями, которые дарили его руки.

Только сейчас я осознала раз и навсегда: я могу быть только с ним. Только ему могу дарить поцелуи, свое тело и свою жизнь. Больше ни с кем.

Легкая, короткая боль. Я прикусила губу и со всей силы прижалась к Дарену, пережидая. Вновь движение, с каждой секундой приносящее все больше наслаждения. Я чувствовала себя маслом на разогретой сковородке – плавилась с каждым мгновением, предвосхищая собственное исчезновение.

И это исчезновение было взрывом, ярким полетом, после которого осталось счастье, переполняющее меня всю. Дарен перекатился в сторону и тут же привлек меня к себе. Такой невыносимо желанный и любимый, что я продолжала прижиматься к нему, чувствуя рядом с ним спокойствие даже после всех пережитых событий.

– Поспи немного. Завтра тяжелый день, – прошептал Дарен, и я заснула в его объятиях.

Проснулась утром от его пристального взгляда. Ужасно смутилась и отвернулась. Но Дарен быстро сграбастал меня в объятия и засыпал поцелуями. Я рассмеялась и убежала в ванную. Здесь, глядя на свое отражение в зеркале, я начала понимать, что произошло ночью.

Я потеряла девственность до брака. Это не то, что поощряется в обществе. За такое меня могут предать анафеме. Но что мне делать, когда я чувствую себя живой только в его объятьях? Я сама себе не хозяйка в такие мгновения.

Тетка Элис, если бы узнала о таком, уже договорилась бы с ближайшим монастырем о моем пожизненном заключении!

Улыбнулась и взглянула в зеркало. Все та же. Я не изменилась. Но при этом я провела ночь с мужчиной. С самым потрясающим мужчиной, от которого у меня колотится сердце, а мысли путаются. Жалею ли я? Нисколько…

Странно, но настроение было чудесное. В душе – такая радость, что я готова была обнять весь мир, даже принцессу расцеловать и простить ей не только ту пощечину, но зелье лжеистинности и вообще всю её семью. Хотя с последним я, пожалуй, погорячилась.

Стоило об этом подумать, как градус настроения спал. Помывшись, я переоделась в одежду, доставленную мне дядей. К счастью, с Дайоном я не виделась, он передал платье и полагающиеся к нему аксессуары через Дарена, иначе я не знаю, как бы взглянула ему в глаза после ночи, проведенной с мужчиной.

Платье было насыщенного синего цвета, как море в Амираде. Оно словно символизировало новую эпоху, а бриллианты в ушах и на колье говорили о чистоте моих помыслов. Я застыла перед зеркалом и развернулась к Дарену.

– Получится ли у меня?

– Получится, – кивнул Дарен и заправил прядь волос за ухо. – Хотя это не та коронация, которой ты достойна, но она необходима.

Я прикусила губу. С прошедшей ночи меня ещё сильнее мучил один вопрос:

– Так что означает миари? – вспомнила я.

Дарен улыбнулся.

– Миари – это та, что способна принять пламя огненного дракона. Это ты, Жаннет. Ты – моя истинная, моё сердце, моя душа. И в будущем – мать моих детей, я надеюсь.

– Сегодня?..

– Вряд ли получится так быстро, – рассмеялся дракон. – Увы, мой род не слишком-то плодовит и дети у нас получаются достаточно редко.

– Еще бы, с вашей продолжительностью жизни и частым деторождением вы бы заполонили уже весь мир, – буркнула я, а Дарен рассмеялся.

Как ни странно, это разрядило обстановку.

Дядя был на моей коронации, как и добрая половина Амирада. Конечно, новость о последней Лазарской оказалась для всех шоком, но стоило им увидеть феникса и артефакты, как все склонили колени, принося клятвы верности новому монарху.

Последующая неделя была насыщена событиями. Я редко виделась с Дареном, решая вопросы государства вместе с бабушкой. Отделяя “своих” от “рошарховских”. С его рук ели очень многие, особенно из знати и тех, что постарше. Ревизия проводилась тщательная и достаточно жесткая. А в совете лордов осталось и вовсе лишь пять человек, преданных Лазарским. Остальные не просто знали о заговоре, а принимали в нем участие, грабя корону и страну.

Их деньги теперь также пойдут на развитие Амирада.

Брат шел на поправку, хотя теперь он останется хромым на правую ногу, но для него это было пустяком, как он сказал, что готов был и жизнь отдать за восстановление справедливости.

Корона оказалась тяжелая. А решения – еще более громоздкими. Но мне следовало их принять. Стоило решить и судьбу Рошархов. Их вывели на площадь, где каждый горожанин мог посмотреть на тех, кто двадцать лет мучил страну непосильными налогами и беспричинными казнями и ссылками. Только сейчас я увидела всю ненависть в глазах людей, которую раньше старалась не замечать. Каким же я была ребенком! Только ребенок из страха живёт в своих иллюзиях, делая вид, что его не касается происходящее. А взрослый – решает проблемы по мере их поступления.