Красавица и ее чудовище

– Извини, – проговорил Арацельс, отступив назад. – Ты была права. Я опять все решаю за тебя. – Не могу сказать, что это его понимание меня порадовало, скорее, вызвало целый шквал подозрений, заставив замереть в ожидании. Батюшка со Смертью молчали, словно в рот воды набрали. Я тоже не спешила перебивать мужа, и, задумчиво качнув головой, он продолжил: – Мы договорились, что ты вернешься на Землю? Вот и отлично. Ты уже здесь. Отец Мефодий, – обратился он к священнику, тот чуть подался вперед, не спеша спускаться с крыльца. – Вы не приютите Катерину у себя до тех пор, пока ее смогут забрать родные? Смер… то есть Сэмирон на днях заглянет к вам и занесет необходимые деньги. Не так ли, Четвертый? – с нажимом спросил мой супруг белокрылого.

Тот что-то пробурчал в ответ. Наверное, согласился. Только очень недовольно.

– Я-то с удовольствием оставлю девушку у себя, – подышав на озябшие руки, сказал священник. – Да только ты опять забыл с ней посоветоваться, сын мой. Какие бы невероятные дела у вас там ни творились, но около получаса назад вы стали перед Богом супругами, а это не пустой звук.

– Иди к нему, Ар… Катя, – произнес блондин, и тонкая преграда из рыжего пламени опала, рассыпавшись искрами на снегу. – Иди же, а то замерзнешь!

– Цель, ты не можешь… – попытался вклиниться в разговор Смерть, но Арацельс метнул в его сторону предупреждающий взгляд, и тот заткнулся, так и не высказавшись.

А меня и правда обдало холодом. Гораздо более сильным, чем тот, который кусал за ноги, пока мы стояли в огненном кругу. Этот холод сковывал не только тело, но и душу. И не обида или злость были тому причиной. Я вдруг четко и ясно поняла, что один белобрысый кретин в очередной раз собрался расстаться с жизнью ради меня. Вот так вот просто, без лишних слов и слезных прощаний. Одно короткое: «Иди, Катя!» – и все!

– А ты? – спросила я. – Отправишься прямиком в Роэ?

– Ш-ш-ш-ш-то? – зашипел собеседник, метнувшись ко мне. Его пальцы впились в мои плечи, не давая сдвинуться с места. – Кто проболталс-с-с-ся? – Он покосился на белокрылого, но тот старательно замотал головой, не желая брать на себя чужие проступки.

– Лу.

– Опять эта гадина?!

– Не опять, а снова, – огрызнулась я и, недовольно скривившись, процедила: – Убери руки. Еще пара минут стояния на таком морозе, и я окончательно задубею! Так что пошли либо обратно в теплую церковь, либо в Карнаэл, но о-о-о-очень быстро. Умереть от переохлаждения мне совсем не хочется. Особенно накануне первой брачной ночи. – Моя попытка пошутить его не очень-то проняла. Жаль.

– Иди! Иди в церковь. Ты остаешься на Земле, – приказным тоном заявил блондин.

От такой наглости меня бросило в жар:

– А если я не хочу?

– Зато я хочу! – В глазах, алых в золотом обрамлении тонких колец, отражалась такая фанатичная решимость, что я не рискнула спорить. Ну его! Еще свяжет сейчас какими-нибудь магическими путами и положит отдыхать до утра возле иконостаса. – А если ты будешь капризничать, мыш-ш-шка, клянус-с-сь, я оставлю тебя здесь с-с-силой!

– О! – Я растянула губы в улыбке. То ли в глупой, то ли в покладистой, но точно не в агрессивной, чтобы этот чтец эмоций, не приведи господи, не раскусил мои намерения раньше, чем мне удастся добраться до безопасного места. – Понятно. Ну я пошла, пожалуй? – И, воспользовавшись тем, что Хранитель ослабил хватку, со всех ног кинулась в объятия Смерти, ошарашив того своим поступком. Четэри машинально подхватил меня и, сообразив, что я трясусь от холода, закутал в теплое покрывало белых крыльев. Высунув голову из перьевого укрытия, я полюбовалась на мрачную физиономию Арацельса, оставшегося стоять возле крыльца, и с легкой примесью язвительности сообщила: – Знаешь, дорогой. Самопожертвование – это, конечно, очень романтично и все такое, но… Я тоже имею право выбора. И хочу вернуться в Карнаэл. Ты ведь отведешь меня туда, правда… Смерть?

Одобрительная улыбка скользнула по губам «ангела», когда он согласно кивнул в ответ.

– Дура! – глядя на меня в упор, бросил блондин.

– Сам дурак! – отплатила я той же монетой и, прячась за краем крыла, еле слышно добавила: – Любовь зла.

Грудь обнимавшего меня мужчины содрогнулась от беззвучного смешка.

– Так вы определились с маршрутом? – поинтересовался у нас Мефодий.

– Да, – в один голос ответили мы со Смертью, Арацельс же промолчал, метнув в нашу сторону мрачный взгляд.

Райс отделился от косяка, размял несложным движением спину и скучающим тоном сказал:

– Идем уж? Или так и будем выяснять отношения до начала условной ночи?

– А ты не боишься, что Эра тебя… э-э-э… что она не очень обрадуется твоему визиту? – переходя на понятный для него язык, полюбопытствовала я.

Ну надо же было как-то отвлечься от созерцания одного очень недовольного типа, которого я вознамерилась спасти от его суицидного заскока. Ишь ты, придумал! Либо из меня черт знает что сделать и благополучно отправить потом на родную планету, либо себя пустить в расход, лишь бы не жениться повторно. А вот и фиг вам, уважаемый Хранитель. Ничего, стерпится – слюбится. Ой, да о чем это я? После таких-то поцелуев…