Красавица и генералы

Она велела Леське налить Миколке еще чаю и ушла из кухни, чтобы больше не слушать его. Что ж, он был как раз из тех, кого надо было по земской традиции воспитывать и образовывать, прощая дикость, уповая на будущее. "Пусть казаки их научат", - подумала Анна Дионисовна. Она почему-то вспомнила, что когда-то курсистки посылали японскому микадо поздравительную телеграмму в связи с падением Порт-Артура, и Миколка был подобен нетерпеливым глупым эмансипанткам. С небольшой разницей. Он с товарищами отнял чужую собственность.

Когда пришел измученный грязный Виктор, Анна Дионисовна в беготне и хлопотах забыла про Миколку. Пока грели воду, готовились мыть Виктора в корыте, тот помалкивал. Леська не захотела поливать Виктору, отнекивалась, а Миколка на просьбу Анны Дионисовны грубо отказался:

- Не барин, обойдется.

- Полей-ка! - попросил Виктор.

- Пусть тебе казуни поливают! - ответил Миколка. - А я почекаю поливать. В его голосе звучала не злость, а ненависть.

- Какая тебя муха укусила? - спросил Виктор.

- Не обращай внимания, сынок! - сказала Анна Дионисовна. - Он не в себе. Претензия у него, что тебя не убили, как других!

- Меня хотели убить! - сказал Виктор. - Не веришь?

Анна Дионисовна наклонила ему голову, стала лить из ковшика, произнося с укоризной:

- Не верит! Ну и пусть не верит... Мы его приютили, обогрели, а там Бог ему судья.

Миколка вышел в коридор. Хлопнули одна за другой две двери. Значит, выскочил на крыльцо.

- Пусть охолонет, - сказала она. - Мыль голову.

Хотелось, чтоб сын стал маленьким и она могла бы его защитить, уберечь, спасти.

Вымытый розовый мальчик сидел за столом, рассказывал ей, как все было. В чем он был виноват?

- Видишь, вы захватили ее рудник, а она тебе жизнь спасла.

Он кивнул, потом вздохнул и сказал:

- Как можно убивать? Русский русского?.. - И добавил: - Если б я не побежал, они б и меня... Я ведь тоже...

- Что тоже?

- Стрелял, мама.

- Бедный! Ты стрелял?

До Анны Дионисовны дошло, что все ею услышанное - правда. Его едва не убили: он участвовал в покушении на частную собственность, преступил закон, охраняющий права личности и собственности.

- Ты живешь с мужем-социалистом, а до сих пор ни к чему не привыкла, сказал Виктор, заметно бравируя. - Рабочие не хотят, чтоб ими распоряжались, кому топор с голоду варить, кому так помирать... Они объединились посильнее, чем в твоем земстве кооператоры. Тут речь о жизни и смерти.

- Ты-то разве рабочий? - спросила Анна Дионисовна - Нужны долгие годы, чтобы твои некультурные рабочие дотянулись до твоего уровня. У тебя дед был рабочим, а ты - свободный, умный, гимназию кончил. Их объединяет только голод.

За дверью зашуршало, скрипнули полы.

- Ой, вже вымылися? - спросила, входя, Леська. - А где Микола?

Анна Дионисовна велела ей прибрать корыто и ведра и перебралась с сыном в гостиную.

Через несколько минут она уже знала, как быть, чтобы защитить его. Увезти на хутор! Пусть все утрясется, казаки усмирят шахтеров, вернется порядок. Да и как может быть иначе? Переворот в Петрограде, в ответ на который Каледин ввел в Донской области военное положение, - это ненадолго. Есть армия, которая должна защитить правительство; есть главный закон - не разрывать нить жизни, а сохранять и приумножать нажитое дедами и отцами. Другой нити не существует. Если ее обрубить, то она срастется заново.

Виктор с ней не спорил, и они решили завтра ехать на хутор.

- Леська! - позвала Анна Дионисовна. - Нечего ему на крыльце чужих приваживать, пусть на кухне греется.

- А он вже на кухне сыдыть, - с усмешкой ответила прислуга про Миколку.

К ночи пришел Москаль, а с ним еще какой-то незнакомый, высокий, с бескровным лицом, раненный в шею. Незнакомого уложили в зале на диван. Наверное, у него была перебита ключица, руку подвело.

- Надо бы приютить, - с виноватым выражением произнес Москаль. - Ты не против?

Он взвалил на нее тяжесть, не спросив, посильна ли она. Анна Дионисовна ничего не ответила.

- Я на часок, - прохрипел раненый. - Надо уходить.

- Куда уходить? - вымолвил Москаль и косолапо прошелся вдоль дивана. Я тебя оставлю, жена за тобой присмотрит. - Он выжидательно и сурово поглядел на нее: - Верно, Аня?

- Да-да, - кивнула она. - Что же теперь делать?

Она распорядилась греть воду, готовить простыню для перевязки и постель.

Миколка стал стаскивать с раненого сапоги. Раненый напрягся, снова закашлялся, дергаясь со стоном.

Виктор стоял за Миколкой, с болью смотрел в бескровное лицо, потом посмотрел на Анну Дионисовну, и она поняла, что он далек от мысли о хуторе.

Миколка стащил оба сапога, в гостиной резко запахло заношенными портянками.

- Вынеси, - велела она, отворачиваясь.

- Три дня сапог не снимали, - оправдываясь, сказал Москаль.

- Ничего, - ответила Анна Дионисовна. - Ты скоро идешь?

- Сейчас, - сказал Москаль.

- А что будет с нами? - спросила она.

Он не знал, что будет с ними, и стал говорить о каких-то красногвардейских отрядах, которые выбьют казаков.

Она не удержалась, спросила, а что же тогда? Кто обеспечит порядок? Вы же не признаете частной собственности ?

Раненый хрипло произнес:

- Главное, власть...