Красавица и герцог

– Перестаньте цепляться к Грейс! – с неожиданным гневом отчеканила Амелия.

– Прошу прощения? – яростно вскинулась герцогиня.

– Я сказала, прекратите придираться к Грейс.

– Да кто вы такая, чтобы мне приказывать?

Грейс ошеломленно затаила дыхание: у нее на глазах Амелия из робкой девочки превратилась в решительную, знающую себе цену женщину.

– Будущая герцогиня Уиндем, насколько мне известно, – дерзко парировала она. – А если нет, – Амелия с презрением оглядела старуху, – то какого черта я делаю здесь, посреди Ирландии?

Грейс перевела взгляд с Амелии на герцогиню и обратно, потом снова на Амелию.

Повисла тягостная, гнетущая тишина.

– Умолкните, вы обе, – буркнула наконец старуха. – Не могу слышать звук ваших голосов.

И до конца путешествия все хранили молчание. Даже герцогиня.

Глава 20

За пределами кареты царила куда менее напряженная атмосфера. Трое мужчин ехали верхом, то обгоняя друг друга, то отставая. Временами они обменивались короткими приветствиями или замечаниями о погоде.

Лорд Кроуленд, похоже, живо интересовался местными птицами.

Томас почти не разговаривал. «Господи, да он насвистывает!» – изумился Джек, прислушавшись внимательнее.

– Вы счастливы? – обратился он к герцогу. Его голос прозвучал немного резко даже для него самого.

Томас удивленно обернулся.

– Я? – Он на мгновение задумался, нахмурив брови. – Пожалуй, да. Сегодня чудесный день, вы не находите?

– Чудесный день, – рассеянно повторил Джек.

– Какое счастье, что никто из нас не заперт в одной карете с этой чертовой каргой, – заявил Кроуленд. – Вот так удача! – После небольшой паузы он добавил: – Прошу прощения. – Граф с опозданием понял, что «чертова карга» приходится бабушкой обоим его спутникам.

– Что до меня, то извинения излишни, – отозвался Томас. – Я совершенно согласен с вашей оценкой.

«Пожалуй, стоит задуматься, почему разговор неизменно возвращается к тому, какое облегчение для всех – избавиться от общества герцогини, – отметил про себя Джек. – Должно быть, в этом есть некий знак. Сказать по правде, это чертовски странно…»

– Мне придется жить с ней? – внезапно выпалил он.

Томас покосился на карету и улыбнулся.

– Внешние Гебриды, друг мой, Внешние Гебриды.

– Почему же вы сами не отправили ее туда?

– О, поверьте мне, я так и поступлю, если завтра у меня появится хотя бы малейший шанс сохранить власть над ней. А если нет… – Томас пожал плечами. – Мне придется подыскать себе какое-то занятие. Я всегда мечтал попутешествовать. Может, возьмете меня на службу? Я нашел бы самое заманчивое, самое холодное место на острове и повеселился бы всласть.

– Ради Бога, – скривился Джек, – не говорите так.

Разве все уже решено? Предопределено заранее? Нет, и еще раз нет! Томас должен был бороться, отстаивать свое право на титул, а не передавать равнодушно его из рук в руки.

Потому что сам Джек вовсе не стремился стать герцогом. Ему нужна была Грейс, он дорожил своей свободой, и в эту минуту больше всего на свете ему хотелось оказаться подальше отсюда. Не важно где, лишь бы подальше.

Томас с любопытством взглянул на него, но не ответил. Джек тоже замолчал, погрузившись в свои мысли. Больше они не разговаривали. Молча миновали Полламор, пересекли город Каван и въехали в Батлерсбридж.

Давно наступила ночь, но Джеку достаточно было тусклого света луны: он знал здесь каждый дом, каждый столб и каждое дерево. Впереди показался трактир «Деррагарра», где Джек впервые напился в свой семнадцатый день рождения. Рядом виднелись мясная лавка и кузница, а за ними… мельница, где мололи овес. Там Джек впервые поцеловал девушку.

А это означало, что через пять… нет, через четыре минуты он будет дома.

Дома.

Он давно забыл, как произносится это слово. Оно потеряло для него смысл. Джек жил в гостиницах и трактирах, иногда ему случалось ночевать под открытым небом. Он знался с самыми отчаянными людьми, со всевозможным сбродом, такими же головорезами, как он сам, но ни с кем не заводил дружбы. Вместе они разбойничали, но связывало их лишь армейское прошлое да желание разделить добычу с теми несчастными, кому на войне досталось больше других.

Все эти годы Джек отдавал деньги мужчинам, оставшимся без ног, женщинам, потерявшим мужей, осиротевшим детям. Бедняги никогда не спрашивали, откуда у него деньги. Должно быть, манеры и речь выдавали в нем джентльмена, и этого было достаточно. Люди видели то, что хотели видеть, и когда бывший армейский офицер, который всегда так спешил, что не успевал назвать свое имя, приносил щедрые дары, ни у кого не возникало желания потребовать объяснений.

Джек никому об этом не рассказывал. Да и с кем он мог бы поделиться?

С Грейс.

Теперь у него была Грейс.

Джек улыбнулся своим мыслям. Грейс бы его одобрила. Возможно, не выбранные им средства, но цель уж точно. Джек никогда не отнимал у людей последнее, он грабил лишь тех, у кого добра хватало с избытком, зато самых отвратительных и чванных из своих жертв обирал до нитки.

Подобная щепетильность отчасти примиряла Джека с избранным ремеслом, хотя едва ли избавила бы его от виселицы.