Красавица и герцог

С Уиндема тотчас слетела вся его невозмутимость.

— Какого дьявола? — проворчал он и, вытянув шею, попытался заглянуть в дверь гостиной, но едва ли сумел хоть что-то увидеть. — Почему?

— Не знаю, — раздраженно огрызнулась Грейс. Откуда ей было знать почему? — Мистер Одли уже был там, когда я пришла. Амелия сказала, что он шел мимо по коридору и она приняла его за вас.

Томаса передернуло.

— И что он ей наговорил?

— Не знаю, меня там не было. А потом я не могла толком расспросить Амелию в его присутствии.

— Ну да, разумеется.

Грейс молча ждала, не скажет ли Томас что-нибудь еще. Он рассеянно ущипнул себя за переносицу и поморщился, словно у него ужасно болела голова. Желая хоть немного его утешить, Грейс добавила:

— Я совершенно уверена, что мистер Одли не говорил Амелии о… — «Господи, как бы это получше сказать?» — О том, кто он на самом деле. — Герцог смерил Грейс испепеляющим взглядом. — Но здесь нет моей вины, Томас, — обиженно возразила девушка.

— А я вас ни в чем не обвиняю, — сухо бросил Уиндем и молча прошествовал к двери в гостиную.

С той минуты как Грейс вихрем вылетела из комнаты, ни Джек, ни леди Амелия не произнесли ни слова. Они словно заключили молчаливое соглашение о союзничестве и напряженно вслушивались, пытаясь разобрать тихий разговор в коридоре.

Джек всегда считал себя настоящим докой по части подслушивания, но Грейс с Уиндемом шептались так тихо, что, сколько он ни старался, не смог уловить ни слова. Впрочем, Джек и без того знал, о чем они говорят. Грейс предупреждала Уиндема, что мистер Одли, этот дьявол во плоти, уже запустил свои когти в прелестную, невинную леди Амелию. А Уиндем бранился (себе под нос разумеется, не настолько же он груб, чтобы сыпать проклятиями в присутствии дамы) и допытывался, что именно было сказано.

Все это было бы весьма занимательно, если бы мысли Джека не были заняты Грейс, гостиной, залитой золотым сиянием солнца, и… поцелуем.

Грейс…

Джек жаждал вернуть ее. Женщину, которую он сжимал в объятиях, не ту, что церемонно расхаживала по комнате вместе с леди Амелией, бросая на него колючие взгляды, будто он задумал стянуть столовое серебро.

Пожалуй, это было даже забавно. Джеку впору было себя поздравить. Какие бы чувства ни испытывала к нему мисс Эверсли, безразличие не относилось к их числу. А что может быть хуже безразличия?

Соблазнение женщины всегда представлялось Джеку увлекательной игрой, и вот впервые в жизни он обнаружил, что не чувствует привычной легкости. Кураж пропал. Преследование жертвы, хитроумный поединок, предвкушение близкой победы оставляли его равнодушным. Тонко рассчитанные ходы, продуманный план обольщения и искусное, артистичное его осуществление уже не казались Джеку захватывающим приключением.

Он желал лишь одного — быть рядом с Грейс.

Возможно, до конца своих дней.

Джек взглянул на леди Амелию. Она наклонилась вперед, слегка повернув голову. Ее ухо было обращено к двери — видимо, такую позу она сочла наилучшей.

— Вам все равно не удастся их подслушать, — предупредил Джек. Амелия ответила ему взглядом, полным наигранного негодования. — Только не притворяйтесь, что вы не пытались, — проворчал он. — Я честно признаюсь, что пробовал, но безуспешно.

— Хорошо, — пожала плечами Амелия и, выдержав небольшую паузу, спросила: — А о чем, по-вашему, они говорят?

«А-а, любопытство, как всегда, взяло верх», — усмехнулся про себя Джек. Леди Амелия была гораздо умнее, чем могло показаться на первый взгляд.

Он задумчиво покачал головой, изображая неведение:

— Трудно сказать. Я никогда не осмелился бы утверждать, что способен читать мысли женщины или нашего достопочтенного хозяина.

Леди Амелия удивленно подняла брови.

— Вам неприятен герцог?

— Я этого не говорил, — возразил Джек, нисколько не скрывая своих подлинных чувств.

— Как давно вы в Белгрейве?

— Вам не терпится от меня отделаться? — улыбнулся Джек.

— Нет, конечно. Я видела, как лакеи несли дорожные сундуки, и подумала, что, возможно, они ваши.

Джеку пришлось сделать усилие, чтобы не выдать удивление. Неужели старая склочница уже начала собирать чемоданы?

— Думаю, это сундуки герцогини.

— Она куда-то уезжает?

Джек едва не рассмеялся, увидев, как радостно оживилась Амелия.

— В Ирландию, — рассеянно отозвался он, с опозданием сообразив, что, возможно, именно этой женщине не следовало знать об их планах.

Хотя, с другой стороны, кому, как не ей, надлежало знать правду? Леди Амелия заслуживала венца великомученицы, ведь ей предстояло стать супругой Уиндема. Джек мысленно содрогнулся. Самое отвратительное, что только можно себе вообразить, — провести жизнь рядом с этим высокомерным хлыщом.

И тут, словно вызванный к жизни мрачными мыслями Джека, в комнате появился высокомерный хлыщ собственной персоной.

— Амелия.

Уиндем стоял в дверях во всем своем герцогском великолепии. Картину портил лишь заплывший глаз. За ночь кровоподтек стал еще внушительнее, с удовлетворением заметил Джек.

— Ваша светлость, — отозвалась девушка.

— Как приятно видеть вас. — Гордо вскинув голову, Уиндем вошел в гостиную. — Я смотрю, вы уже познакомились с нашим гостем.