Красавица и Холостяк (ЛП)

После долгих лет комментариев о своей фигуре и весе ее кожа стала такой же толстой, как шкура слона. Учитывая, что ее мать была автором огромной порции таких замечаний. Но то, что случилось сегодня, было ужасно. И это произошло перед Лукасом.

Следы румянца проступили на ее груди и лице опять.

— Что? — она спустилась на ступеньку вниз и взглянула ему в лицо.

— Не веди себя как слишком чопорная дама, — велел он. — Нам нужно поговорить о сегодняшнем вечере.

Неужели? Поговорить о том, как они столкнулись с женщиной, которая во всех интимных подробностях знала, как он выглядел без одежды? Совершенно. Точно. Нет.

— Ладно. Как видно, новости о нашей скоропалительной помолвке широко распространились. Я думаю, своим появлением мы неплохо помогли ситуации. Ты очень убедительно изображал безумно влюбленного мужчину, что, мне кажется, помогло умерить пыл некоторых сплетников. Разумеется, нам понадобится еще несколько выходов, чтобы...

— Прекрати, — он притянул ее ближе. — Мне плевать, что люди подумали или не подумали.

— А тебе следовало бы волноваться об этом. Как бы мелко это не казалось, некоторые из них решат иметь ли им с тобой или твоим бизнесом дело, учитывая эту расторгнутую помолвку. Они расценят тебя как импульсивного и ненадежного. Что, если твоя личная жизнь является отражением того, как ты управляешь компанией, тогда они бы предпочли не...

— Ты прикрываешься этим фасадом снежной королевы, который тебе кажется надежной страховкой. Но я так легко не поддамся, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Почему ты убежала?

Гнев застил ей взор, так что он виделся ей через смутную, багровую дымку.

— Убежала? Значит, это моя вина, что твоя бывшая — или кем для тебя была — злобная, невоспитанная, грубая...

— Сука. Сдается мне, ты вытанцовываешь вокруг этого слова, — подсказал он. — И, нет, я не виню тебя за ее поведение. Но я хочу понять, почему ты ушла, как будто сделала что-то постыдное. Неужели родители принижали тебя до такой степени, что ты считаешь, что заслуживаешь такого отношения?

Его вопросы ударяли близко к цели. Слишком близко.

— И что же, по твоему мнению, мне следовало сделать? — она опустилась еще на ступеньку, еще больше сближая их лица. — Схватить ее за волосы? Покатиться с ней по полу, царапая и щипая? А что в следующий раз, когда я встречу другую твою бывшую? А еще одну? А еще одну? Тогда мне следовало бы хранить боксерские перчатки в сумочке, на случай, если я буду конфликтовать каждый раз, сталкиваясь с женщинами, с которыми ты имел интрижки.

Она выговаривала ему, запустив руки в свои волосы. Кто была эта женщина, наносящая словесные удары? Она не узнавала ее — она ей не нравилась. Негодование и бессилие смешались в ядовитую смесь, кипящую в ее желудке. Она ненавидела терять контроль. Ненавидела эмоции, кружащиеся и сворачивающиеся внутри нее, делая ее слабой, уязвимой, открытой для его пристального изучения.

Несмотря на скандал, раздутый из их внезапной помолвки, сегодня мужчины выказывали свое уважение Лукасу, обращались к нему с почтением и восхищением. Женщины прожигали в нем дыры похотливыми взглядами. Его личная значимость не была привязана к имени или крови, бегущей в его венах. Он внушал уважение собственными заслугами и силами. А она? Она даже не получила уважения и любви от своего отца. Для Джейсона и Лукаса она была лишь вещью. Пешкой, направляемой по шахматной доске их мотивами и планами.

— Мы можем обсудить, как много женщин у меня было. Мы можем обсудить, как много из них были совершенно безликими, и как бы я хотел, чтобы таковых было больше. Мы можем обсудить, что мне нравились некоторые, но я, ни одну не любил, — она обернулась и увидела его там же, где и оставила, руки в карманах брюк, тяжелый взгляд зафиксирован на ней. — Мы можем обсудить все эти вопросы. Позже. Сейчас мне нужен ответ на мой вопрос. Потому что прямо сейчас только это удерживает меня здесь, на месте, от того, чтобы отправиться в дом твоего отца и свернуть его неблагодарную шею.

Лукас приблизился, напомнив ей о большой, темной камышовой кошке на охоте. Здравый смысл и инстинкт самосохранения кричали ей отойти, но опыт велел остаться на месте. Как и любой хищник, чувствующий страх, он использует свое преимущество, воспользуется ее слабостью. Ее слабость в предательской реакции на его близость, его аромат. Его слова. Его прикосновение. Особенно его прикосновения.

— Почему у меня есть ужасное подозрение, что ты веришь той ерунде, которую он нес в своем офисе?

Она опустила свой взгляд на сильную колонну его шеи. В какой-то момент поездки домой он снял галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. Смуглая, гладкая кожа туго натянутая на мощном выступе его ключиц, и она изучала полосу плоти, как если бы на ней были нанесены все туманные ответы к Вселенной. Все, что угодно, только бы избежать его взгляда, проникающего очень глубоко.