Красавица и шпион

– Я вот что думаю, мисс Мейкпис: вы можете, конечно, притвориться сейчас возмущенной и устроить сцену, но я-то буду знать, что вы притворяетесь, или же вы можете посмеяться, чего вам очень хочется. В любом случае вы останетесь главным предметом обсуждений на этом балу, и добрые жители Барнстабла едва ли полюбят вас сильнее.

– Да как вы... – снова начала она с негодованием, потому что хорошо знала, что должна испытывать негодование.

Он выпучил глаза, сделав вид, что испугался. «Да пошло все к черту!»

– Да, думаю, я им не понравилась, – признала она, озадаченная этим фактом. – Обычно бывало наоборот.

Он громко засмеялся, и все в зале обернулись на них. Сюзанна Мейкпис в трауре, вальсирующая со скандальным виконтом, заставила обернувшихся замереть на месте.

– В самом деле? Вы, должно быть, это проверяли?

– Это само собой получается, – призналась она. – Как правило.

Обмен репликами следовал стремительно. Разговор одновременно пугал и забавлял Сюзанну.

– Да, для вас это, должно быть, просто. Но может быть, вам не стоит так сильно стараться?

– А я и не старалась, – возразила Сюзанна.

– Правда? – Он, кажется, ей не поверил. – Ну, может быть, вы им не понравились потому, что вы красивее, чем большинство из них?

Кажется, виконт перешел к флирту, что было хорошо знакомо Сюзанне. На ее щеках появились ямочки.

– Намного красивее, – добавил он, равнодушно оглядывая зал, чтобы утвердиться в своей правоте.

Ямочки быстро исчезли.

– Еще в вас есть доля изысканности, – задумчиво отметил он. Уголки ее губ снова осторожно поползли вверх.

– Небольшая доля, – твердо сказал он, словно поправляя себя. Затем перевел взгляд на Сюзанну. – Почему вы на меня так гневно смотрите?

Вот уж и правда любитель доскональной точности. Но когда флиртуешь, точность нисколько не важна, это всем известно.

Ее молчание его ничуть не обеспокоило.

– Ваши рисунки просто потрясают, мисс Мейкпис. Вы – настоящий талант.

– Вы находите потрясающими мои рисунки? – А как насчет моих глаз? Моей улыбки?

– Да, – подтвердил он. – Они точные, обстоятельные, и вместе с тем в них видна ваша индивидуальность. И еще они до странности... – Он помолчал, подыскивая точное слово, и снова посмотрел ей в глаза. – Страстные.

Последнее слово он почти промурлыкал. В его глазах заплясали озорные огоньки. Сюзанна не нашлась, что ответить, и подозрительно взглянула на него. Лицо его было единственной частью тела, которую она не успела вырисовать детально. Черты были слишком резкими, чтобы считаться классически правильными, лицо длинное и угловатое, словно граненый алмаз. Нос несколько крупноват. Светлые брови, светлые ресницы и вызывающие замешательство глаза. И, конечно же, рот – настоящее произведение искусства. Большой, чувственно изогнутый, безусловно мужской.

И все остальное в нем было на редкость красиво. Возмутительно красиво. При воспоминании краска залила ей щеки. Господи помилуй!

– Хочу сделать вам предложение, мисс Мейкпис.

Она запрокинула голову и широко распахнула глаза.

Эти слова, последовавшие сразу за ее последним воспоминанием, прозвучали шокирующе.

– Простите, сэр?

– Я хочу всего лишь предложить вам работу. Не смотрите с такой надеждой. – И засмеялся на этот раз беззвучно.

Этот человек просто абсолютно, возмутительно, до крайней степени...

– Работу? – Она выговорила это слово так, словно ей попалась в супе остренькая косточка.

– Ну да. Я, видите ли, натуралист-любитель, и мне доверили пополнить книгу о природе этих мест. Мне нужен опытный рисовальщик в помощники. Я хорошо заплачу. О Боже, видели бы вы сейчас свое лицо! Побыстрее смените выражение, или же все решат, что я смертельно вас оскорбил.

От унижения мысли Сюзанны смешались, и она никак не могла облечь их в слова. Он хочет, чтобы она работала на него! Как горничная, гувернантка, кухарка...

– Как вы полагаете, мисс Мейкпис, вашей тетушке легко содержать вас? Она далеко не богата. А вы, насколько я понимаю, не привыкли голодать.

Он словно ударил ее под дых. Сюзанна снова вспомнила заштопанное одеяло, которым укрывалась, выцветшие обои, скудный завтрак и отсутствие горничных. Стыд расплавленным свинцом обжег ей солнечное сплетение. Она отвела глаза, судорожно сглотнула. Некоторое время он деликатно молчал.

– Простите мне мою резкость, мисс Мейкпис. – Теперь его голос звучал мягко и примирительно, окутав ее, как густой дым. – Мне не хватает опыта общения с легкоранимыми юными леди.

Сюзанна с осторожностью снова посмотрела ему в лицо и прищурилась, не слишком уверенная, что хочет считаться легкоранимой. Ему это, кажется, понравилось, и его глаза снова весело заблестели. До чего же они голубые! Как сердцевина пламени. Их словно зажигает какая-то внутренняя топка. Ей даже захотелось поднести руку поближе к ним, проверить – не веет ли от них теплом.

Он, должно быть, решил, что прощен, потому что снова заговорил: