Красавица из Луизианы

Батистина огляделась. Людовика не было ни у стойки, ни в зале. Адриан, видимо, устал изображать из себя вечного брюзгу и поддался всеобщему веселью. Он потихоньку удалился из зала вместе с юной графиней Мулинеф, очаровательной вдовушкой, за которой закрепилась репутация женщины, не слишком долго оплакивавшей старого и весьма неприятного мужа. Батистина уже собралась было принять предложение Кермадека, хотя и безо всякого восторга, но вдруг вскрикнула и ухватилась за стойку. Каблучок одного из ее шелковых бальных башмачков сломался, не выдержав дьявольски быстрого ритма ригодона. Батистина избавилась от своего кавалера, объяснив ему, какая с ней приключилась неприятность. Она хотела уйти и увести с собой Жоржа-Альбера, но он храпел, положив голову на ведерко из-под шампанского. Батистина, прихрамывая, отправилась на поиски горничной, которая сможет починить ей башмачок или найти новый.

В коридорах было пусто и тихо. Казалось, даже лакеи покинули свои посты. Батистина задумчиво брела по длинному темному коридору. Вдруг она услышала шелест шелков, шепот и направилась в ту сторону.

— О, простите! — прошептала Батистина, заметив в глубокой нише пару, которая не обратила на нее никакого внимания.

Судя по эполетам, мужчина был офицером. Он сжимал в объятиях женщину и страстно целовал ее в губы. В женщине Батистина узнала молодую баронессу, прибывшую сегодня утром. Дама тяжело дышала. Батистина знала, что ей следовало бы повернуться и уйти, но она словно зачарованная смотрела на руки мужчины. Смущенная, сгоравшая со стыда за свой поступок девушка спряталась за тонкой резной перегородкой и продолжала наблюдать за поразившей ее сценой. Сначала руки мужчины крепко обвили талию женщины, а потом вцепились в шелковую юбку и все быстрее стали задирать ее. Баронесса оперлась спиной о перегородку, на лице у нее было написано блаженство. Руки мужчины уже исчезли у нее под нижними юбками.

— Да… Да… Да… — шептала в экстазе баронесса.

Батистина задохнулась. Она не могла отвести глаз от раскоряченных ног женщины, которая выделывала непонятные, странные, медленные движения тазом. Батистина закусила губу, чтобы не застонать. Офицер, не переставая ласкать и целовать женщину, с каким-то диким, звериным блеском в глазах и утробным рыком, рвавшимся из горла, стал расстегивать штаны. Батистине показалось, что он пронзил баронессу каким-то предметом и сам подчинился медленному ритму…

Девушка почувствовала, что ноги ее больше не держат, а сердце бешено стучит в груди. Она с трудом оторвалась от удивительного зрелища и бросилась бежать наугад по темным коридорам, то и дело подворачивая ногу из-за сломанного каблучка. В конце концов она выскочила на небольшую веранду и опустилась в плетеное кресло, чтобы успокоиться и перевести дух… Так вот в чем заключается любовь! Да, в этом было что-то звериное! Все, что она уже знала о любви до сей минуты, было всего лишь жалкими пустяками. Батистине очень хотелось, чтобы сейчас с ней рядом оказался Эрнодан, дабы она могла поплакать у него на плече, но ее верный друг рейтар находился под домашним арестом по приказу короля.

Его величество, узнав о возможной дуэли Эрнодана и Флориса со слов одного из секундантов, не сумевшего сохранить тайну, велел Лафортюну бдительно охранять капитана и держать в палатке вплоть до особого распоряжения.

До Батистины долетали отдаленный шум бала и звуки музыки. Голова у нее шла кругом. Ей было жарко и душно, а веер она где-то потеряла. По влажной от пота коже бежали мурашки. Батистина поднялась, чтобы приоткрыть дверь, выходящую в сад, и оказалась на террасе, расположенной над газонами парка. Небо было беззвездное, наползали тяжелые облака, в воздухе пахло грозой. Батистина вдохнула полной грудью свежий, прохладный майский воздух. Она уселась на скамеечку в увитой розами беседке и закинула голову назад.

— Я с уважением отнесся к нашему соглашению, Портжуа, и ничем его не нарушил, — произнес совсем рядом с Батистиной хрипловатым голосом король.

— Я и не ожидал иного от вашего величества! — раздался насмешливый голос Флориса.

— Итак, твоя свадьба, как мы и договорились, состоится завтра в пять часов пополудни. Я предоставлю в распоряжение новобрачных отдельные покои здесь же, в замке. Все сочтут это вполне естественным… У тебя будет целый час…

— Маловато, сир…

— Хорошо! Пусть два часа! Будь по-твоему! Но если через два часа она не уступит, тогда — она моя!

— Даю вам слово, сир!

— Я тебе верю, друг мой, но чтобы игра в «нашу» брачную ночь была совершенно честной, Лебель будет судьей. Не бойся, его никто не увидит, он спрячется в платяном шкафу… — сказал король, довольно потирая руки.

В соседней беседке воцарилось томительное молчание.

— Отлично! Я принимаю вызов, сир! — сказал Флорис с металлом в голосе.

— Предупреждаю тебя, друг мой… Я действительно полагаю, что она любит меня ради меня самого, а не ради денег и почестей…

— Я сердечно поздравляю вас, ваше величество, ибо я, к несчастью, не могу сказать то же самое о себе! — буркнул Флорис.

Король звонко рассмеялся.