Красавица из Луизианы

— Мадемуазель-то наша вернулась в замок! Она — хорошая, добрая госпожа! — говорили крестьяне, когда она проезжала мимо.

Новостей из Версаля все не было, и Батистина сделала вывод, что король Людовик XV забыл о ней, бросив на произвол судьбы.

В свои семнадцать лет она была слишком горда, чтобы молить короля о милости, слишком неопытна, чтобы отправиться в Версаль, слишком красива, чтобы быть незаметной, и слишком умна, чтобы не использовать свою красоту для достижения личных целей.

Богатый сосед, господин Жеодар Кастильон дю Роше, купил титул за деньги, а также приобрел большое поместье и выстроил огромный замок — настоящий дворец — неподалеку от Мортфонтена. Благородное происхождение этого господина было более чем сомнительно, но зато толщина его кошелька ни у кого не вызывала сомнений. Он слыл весьма удачливым дельцом. Как-то на воскресной службе он заметил и оценил бесподобную красоту Батистины и тотчас же влюбился. Будучи человеком практичным, он уверил себя, что было бы совсем недурно взять в жены бесприданницу, которая происходит из семьи, чья слава гремела еще во времена крестовых походов. Короче говоря, господин Жеодар жаждал получить то единственное, чего ему недоставало: немного благородной дворянской крови.

Жеодар был знаком с Жанной-Антуанеттой Пуассон и открыл ей свое сердце. Молодая женщина, придя в восторг от представившейся возможности сыграть роль свахи, немедленно бросилась к Элизе, а уж старая нянька составила настоящий заговор.

Немного поколебавшись, Батистина дала свое согласие на брак, правда, без всякого воодушевления. Она тотчас же получила роскошные свадебные подарки: платья, кружева, шали и перья самых редкостных птиц соседствовали с кольцами, браслетами и бриллиантовыми серьгами, способными произвести фурор в Версале.

Никогда в жизни девушка не видела ничего прекраснее. При виде всей этой прелести она от радости захлопала в ладоши и нашла, что, в конце концов, брак — очень забавное и приятное приключение.

Вот так и получилось, что теперь Батистина должна была отправиться из замка, чтобы заключить помолвку с господином Жеодаром Кастильоном дю Роше, красивым мужчиной лет тридцати, о чьем существовании она даже не подозревала месяц назад (она видела его мельком во время большой мессы, куда Элиза, крайне щепетильная в вопросах религии, водила ее по воскресеньям).

— Ступай, мое сокровище, я сейчас поднимусь, — торопила девушку Элиза.

Батистина поставила на поднос бокал с недопитым бульоном, послала воздушный поцелуй гостям и, весело смеясь, побежала к лестнице.

— Бедная малышка! Она так счастлива! Все происходящее развлекает ее! — вздохнула Мартина.

— Ну ты и скажешь, жена! — бурно запротестовал церковный сторож. — Хорошенькое развлечение — брак, нечего сказать! Вы, кажется, забываете, что говорите о великом таинстве! Странные речи для супруги церковного сторожа!

— Ох, да замолчите же, Блезуа, — заворчала Элиза. — Я понимаю Мартину и думаю так же, как она! Ну разумеется!

— Хорошо, хорошо… Я вижу, вы обе против меня… Я иду в церковь, там меня с распростертыми объятиями встретит господин кюре. Он уже давно просил меня до блеска натереть церковную утварь. Я оставляю вас одних. Можете потрещать на свободе, как сороки. Да, верно говорят: на женщине лежит ответственность за первородный грех!

— Ну, не сердитесь, мой мальчик. Вы обещали мне присмотреть за замком в наше отсутствие. Мне кажется, с возрастом у вас стал портиться характер. Раньше, когда вы находились под моим началом, с вами было легче ладить! — заметила Элиза. Она никогда не упускала возможности напомнить о своем былом могуществе во времена прекрасной графини Максимильены.

— А что, мадемуазель Батистина уже оправилась после смерти своих братьев? — шепотом спросила Мартина, нисколько не заботясь о том, что скажет ее муженек.

— Увы! Бедняжка никогда не заговаривает об этом. Но я-то знаю, что она постоянно думает о них, в особенности о господине Флорисе. Его она просто обожала!

Муж и жена согласно закивали головами.

— Так грустно, так печально! Бедная сиротка! Мне ее так жаль, что и сказать не могу! Да, мадам Элиза, ну и забота легла на ваши плечи! — запричитала Мартина.

Старая нянька вздохнула так тяжко, будто ее душа расставалась с телом:

— Ах, друзья мои! Лишь бы этот брак был заключен, да поскорее! Я успокоюсь только после свадьбы!

— Она до сих пор ничего не знает?.. — спросила Мартина.

— До конца своей жизни она не узнает ни о чем! Только мы трое на всем белом свете и знаем эту тайну… Мы последние…

— О, мадам Элиза, не бойтесь! Уж мы-то не проговоримся! Мы скорее согласимся дать изжарить себя на медленном огне, как благочестивый святой Лаврентий! — заверил церковный сторож.