Красавица из Луизианы

Герцогиня отвернулась от Батистины и беззастенчиво уставилась на кавалера, который был выше нее на целую голову. Она подумала, что никогда прежде не видела этого молодца, более походившего на пирата со своим шрамом на щеке и загорелым лицом, чем на придворного дамского угодника.

— Я — герцогиня де Грамон, сударь, и вы, наверное, единственный, кто этого не знает! — высокомерно заметила она.

— Ах, сударыня! Я первый прихожу из-за этого в отчаяние! Я так долго отсутствовал! Страсть к приключениям увела меня так далеко! — ответил Флорис с любезной улыбкой.

— Ах, вот как? Вообще-то, я обожаю рассказы о путешествиях, дальних странах… Вы должны мне поведать о своих странствиях… господин?.. — со слащавой улыбкой спросила герцогиня, хлопая ресницами.

— Шевалье Флорис де Вильнев-Карамей к вашим услугам, сударыня!

— Вашу руку, шевалье! Я хотела бы поговорить с вами… — прошептала герцогиня, кокетливо играя веером.

Флорис поклонился. Это маленькое приключение забавляло его. Он знал, с какой легкостью красивые светские дамы увлекались мужчинами, отдавались им и тотчас же забывали о своем падении. Поэтому он и сам тут же забывал о своих победах.

— Ну уж это слишком! Он ушел с этой рыжей дурой! Ох! Я его ненавижу! Ненавижу! — ворчала себе под нос Батистина, следуя за Ришелье.

Они вошли в огромную парадную гостиную, где уже ожидали представления ко двору шесть молоденьких девушек, время от времени обменивавшихся короткими нервными смешками.

— Мое милое дитя, я — герцогиня д’Арманьяк, и именно я буду иметь честь представлять вас его величеству, а затем и ее величеству. Вы хорошо умеете делать все виды реверансов? — обратилась к Батистине дама весьма почтенного возраста.

— Да, сударыня, меня этому учили в пансионе! — ответила девушка. Внезапно она почувствовала, что она ни жива ни мертва от страха.

«О да она прехорошенькая!» — подумала про себя герцогиня.

Батистина испуганно оглянулась, ища взглядом Адриана. Он ободряюще кивнул ей головой и исчез в толпе как раз в ту минуту, когда чей-то зычный голос провозгласил:

— Мадемуазель де Вильнев-Карамей!

— Вперед! Пришел наш черед! — шепнула герцогиня д’Арманьяк. — Скользите по полу, не спотыкайтесь, не сгибайте колени, держите голову прямо, но скромно, не задирайте нос! Не смотрите себе под ноги, но и не витайте в облаках! Не выпячивайте грудь, но и не сутультесь! — продолжала наставлять герцогиня свою подопечную.

Батистина, ошеломленная всеми этими противоречивыми указаниями, уже была готова отступить назад и спасаться бегством.

— Ваше величество, позвольте вам представить мадемуазель Батистину де Вильнев-Карамей, — отчетливо произнесла герцогиня д’Арманьяк, приближаясь к королю, который стоял в своей излюбленной позе, прислонясь к камину. Несколько придворных образовали полукруг около августейшей персоны, а другие, менее привилегированные, остались в коридоре и сейчас поднимались на цыпочки, чтобы лучше видеть все происходящее через широко открытые двери. Чрезвычайно взволнованная Батистина искала во взгляде короля утешения и ободрения, но он оставался по-прежнему равнодушен, холоден и неподвижен, а его карие глаза, казалось, даже не смотрели на нее.

Дрожа всем телом, Батистина стянула перчатку с руки и сделала, как и предписывал этикет, три реверанса: один — у дверей, один — посреди гостиной, а третий — у ног короля. Теперь ей предстояло еще раз присесть, грациозно подняться, а затем пасть к ногам короля. Но Батистина не рассчитала и оказалась слишком близко к Людовику. Король и бровью не повел. Он протянул руку, чтобы поднять Батистину, как того требовал этикет.

— Представители рода де Вильнев-Карамей всегда верно и преданно служили нашей семье, мадемуазель, — громко, на всю гостиную, пророкотал король.

— В этом заключается и мое самое страстное желание, ваше величество! — ответила Батистина, к которой вдруг вернулось все ее самообладание и даже дерзость.

— Тогда, будь так любезна, мое сердечко, сойди с моей ноги, а то ты мне ее отдавила! — еле слышно прошептал король, чтобы только Батистина могла расслышать его слова.

Батистина прищурила глаза и едва не расхохоталась. Она посмотрела на неподвижного Людовика. Он был красив, загадочен, непонятен, но Батистина знала, что любит его.

Церемония представления королю для Батистины закончилась. Она отступила назад, все с теми же тремя реверансами, что было в тысячу раз трудней, так как приходилось пятиться и постоянно думать о том, как бы не запутаться в платье, не наступить на шлейф и не упасть навзничь. Батистине все же удалось избежать неприятностей, и она сочла, что для первого раза успешно справилась с задачей. Она снова поискала взглядом Адриана, чтобы выяснить, нашел ли он ее элегантной.

Адриан о чем-то оживленно болтал с двумя фрейлинами, по-видимому, старыми знакомыми. Батистина обиженно поджала губы. Похоже, брат не очень-то хотел уделять ей внимание и нашел себе занятие поинтересней. Но герцог Ришелье и герцогиня д’Арманьяк не дали ей времени на размышления. Они привели ее к покоям королевы.