Красавица из Луизианы

— Да, Флорис, я понимаю… Но я еще раз спрашиваю, любишь ли ты ее?

— А вы, сир?

Услышав столь прямой вопрос, король вздрогнул.

— Я буду с тобой откровенен, друг мой… Я просто схожу с ума… как последний идиот… Я думаю, это страшная глупость с моей стороны… Но я сделаю все, чтобы ее заполучить…

— Я так и думал, сир.

— Ну да, конечно! Это не помешало тебе убить ее жениха и все испортить!

— О, сир, я его только ранил! — улыбнулся Флорис невиннейшей улыбкой.

— Но этот человек меня очень устраивал, он бы все стерпел и скромно бы молчал, — продолжал король, вышагивая по будуару из угла в угол.

— Не уверен, сир. Он, кажется, действительно ее обожает, он готов был драться из-за нее, хотя не умеет держать шпагу в руках.

Внезапно король прекратил свои хождения. Он еще раз пристально, даже подозрительно посмотрел на Флориса, стараясь прочесть мысли молодого человека, которого любил почти братской любовью. Он всегда питал к Флорису и Адриану глубокую привязанность. Людовик положил руку на плечо Флориса:

— Хорошо, Флорис, женись на ней…

— Я благодарю вас, сир, за то, что вы меня правильно поняли!..

— Нет, подожди, это еще не все. Я предупреждаю тебя, что приложу все усилия, чтобы отбить ее у тебя. Теперь, Флорис, мы — соперники! — закончил король и отвернулся.

— Пусть так, сир, я согласен! — весело ответил Флорис.

— Отлично, маркиз Портжуа, пожми мне руку!

Флорис гордо выпрямился.

— Но если она меня полюбит, сир, вы сойдете с моего пути?!

— Даю тебе слово дворянина! Но если, напротив, маркиза Портжуа признается тебе, что питает нежные чувства ко мне, ты оставишь поле битвы и не попытаешься воспользоваться правами… хм… мужа.

— Клянусь, сир!

Мужчины, заключив сию странную и аморальную сделку, весело переглянулись. Они были очень довольны друг другом. Людовик улыбался. Перспектива борьбы за женское сердце, в которой он будет не королем, а просто мужчиной, как все остальные, казалась ему чрезвычайно привлекательной. Ведь она внесет столько приятного разнообразия в монотонную, лишенную всякого интереса жизнь.

— Мадемуазель де Вильнев, мы только что дали наше высочайшее разрешение маркизу Портжуа взять вас в жены, — сказал король, входя в кабинет, где Адриан и Батистина уже притомились от ожидания.

— О, нет, нет! Сир! Не делайте этого! — взмолилась Батистина.

Она с ненавистью посмотрела на Флориса, следовавшего за королем. На его губах играла приторно-сладкая улыбка.

— Что это значит, мадемуазель? Нам кажется, вы совершенно забылись. Мы не привыкли, чтобы кто-либо осмеливался оспаривать наши решения! — холодно промолвил Людовик, приближаясь к Батистине.

— Но, сир! — все же осмелилась возразить Батистина, твердо решившая не подчиняться.

— Довольно, мадемуазель! — сказал, как отрезал, Людовик. — Мы объявим всем, что вы являетесь кузиной маркиза и вы станете маркизой Портжуа, но после заключения брака, если… вы не пожелаете ни на минуту остаться под крышей дома вашего супруга, вам будет позволено обосноваться в Версале, и вы будете выполнять ваш долг подле королевы, получая 40 000 ливров ренты в год. Вы будете находиться под нашим покровительством.

«Ну… ты поняла? — спрашивали Батистину бархатистые глаза короля. — Я стараюсь для нашего же счастья… ты будешь свободна, а я буду твоим покровителем…»

Батистина была во власти противоречивых чувств, Она потупила глаза и хранила молчание.

— Специальный курьер из армии вашего величества! — нарушил тишину камергер, приоткрыв дверь.

— Пусть войдет! — бросил король, давая знак остаться Адриану и Флорису, которые уже было хотели откланяться и увести Батистину. Они торопливо посторонились, уступая дорогу лейтенанту Пикардийского полка.

— Срочное донесение для вашего величества! — промолвил, задыхаясь, молодой офицер. По лицу его струился пот, пыль и грязь покрывали его щеки и красивый белый мундир. Видимо, он летел как сумасшедший.

— Лебель! Дайте выпить этому храброму молодцу и пусть он отправляется отдыхать! Он это заслужил! — приказал король, быстро взломав печати и пробегая глазами письмо.

— Господин маршал ждет ответа, ваше величество! — выдохнул лейтенант.

— Прекрасно! Мы отправим к нему одного из наших курьеров. Благодарю вас, лейтенант, за проявленное рвение! — сказал король и оторвался от листка. В глазах его светилось торжество.

«Как все это невыносимо скучно! Мужчины просто несносны!» — подумала Батистина, увидев, какая суматоха вдруг возникла в прихожей.

Дверь кабинета так и осталась открытой, и в ней все время появлялись взволнованные лица. И подобная бесцеремонность соседствовала с ужасно строгим этикетом, свойственным королевскому двору Франции!

Придворные перешептывались, сообщая друг другу, что король получил важное известие.

— Герцог де Ришелье! Господин де Вильпай, герцог де Люйн! Входите, входите! Подойдите поближе! Маршал Морис Саксонский извещает нас о том, что его светлость герцог Камберленд начал наступление. Мы сообщаем вам о том, что мы сами, лично, отправимся к войскам. Дю Плесси, пошлите за военным министром и за министром иностранных дел! — приказал король своим хрипловатым голосом.