Красавица Леночка и другие психопаты

На следующей неделе Джонни, у которого, к тому же, ввиду естественного сезонного спада в спросе накануне поры отпусков не очень хорошо шли дела с зарабатыванием денег, всё больше думал о том, что пора прекращать вообще контакты с Леночкой. Видимо, в таком его настрое не мог не сыграть свою роль контраст — прямо как небо и земля — между тем, как общалась с ним Оля, и как теперь общалась с ним Леночка. Об этом он и высказал открыто по телефону Леночке. Правда, не упоминая Олю, а просто подчеркнув, что чувствует, что он ей (Леночке) не нужен. «Давай я сама буду решать, кто мне нужен, а кто нет, хорошо?» — как всегда, не растерялась Леночка.

И всё же, несмотря на такой свой настрой, в выходные Джонни совершил чудовищную ошибку. Чтобы отложить деньги, не инвестировать и не тратить на что-то ещё, Джонни решил отдать их… на хранение Леночке, чтобы деньги на совместную поездку накапливались у неё. Естественно, Леночка могла только приветствовать такое начинание. Более того, словно извиняясь за своё хамское поведение по отношению к нему, в течение более часа, пока они сидели в ресторане и если пиццу «Филадельфия», она рассказывала ему о трудностях на работе. О постоянных конфликтах. О смене начальства. О возможном уголовном преследовании их руководство и, как следствие, возможном таскании её по судам в качестве свидетеля. О том, что неизвестно когда ей теперь снова начнут выплачивать зарплату.

Джонни даже не пытался следить за её рассказом. Он в любом случае не мог ни разобраться толком, ни проверить, что в её рассказе ложь, что просто придумано, а что нет. Да и какой смысл? Ведь он уже верно уяснил для себя основной смысл этого её рассказа — представить свою злость и своё хамство по отношению к нему как следствие ситуационных, а не внутренних факторов.

Худшие сомнения Джонни относительно того, стоит ли отдавать Леночке деньги, откладываемые на поездку, оправдались. Теперь, когда у неё были его пятьдесят тысяч, она могла как угодно вытирать об него ноги, зная, что он никуда от неё не денется. Так, через неделю она решила, что ей не обязательно с ним подолгу видеться и просто попросила его привезти ему деньги на расходы на неделю, коль скоро ей не платят зарплату. И давай опять давить на то, что «ты же не хочешь, чтобы я голодала» и всё такое. А пообщаться с ним продолжительное время, мол, она в те выходные не могла, потому что давно собиралась поехать в Подмосковье в гости к подруге.

При встрече с ней Джонни не выдержал. Просто эмоционально не выдержал. И сказал, что если он ей нужен только, чтобы постоянно брать у него деньги, то он, как уважающий себя человек, просто не видит больше смысла с ней видеться. Тогда Леночка принялась обвинять его в нарушении данного ей почти полгода назад обещания её не бросать. Мол, я поняла, мужчина — хозяин своего слова. Захотел — дал, захотел — взял обратно. На что Джонни, стараясь сохранять спокойствие, ответил, что бросить можно только человека, которому ты дорог. На что Леночка безо всяких эмоций в голосе заверила его, что он ей дорог. Джонни понял, что продолжать этот разговор бессмысленно, повернулся и понуро зашагал прочь.

Неприятный разговор продолжился днём уже с пьяной Леночкой в аське. Она рассказала ему, что много выпила. А ещё, что у неё сильно болит живот внизу. А болит он потому, что она, видимо, перестаралась, когда трахала себя новым фаллоимитатором, который ей на днях подарила подруга. Джонни понимал, что это ужасно глупо, но всё равно не мог сдержаться, и признался ей, что он сам очень хотел бы оказаться на месте этого её фаллоимитатора. На что Леночка довольно предсказуемо ответила, что к этому не готова. Потому что боится. Потому что чувствует, что не может ему полностью доверять по той простой причине, что он постоянно хочет от неё сбежать. Джонни же на это отвечал, что он никогда на самом деле не хотел от неё сбежать, но что он прекрасно понимает, что нужен ей только затем, чтобы стрелять у него деньги. Леночка же в очередной раз принялась его заверять, что он ей очень дорог. Дороже, чем она хочет себе в этом признаться. Читая эти лживые слова, Джонни почувствовал себя омерзительно противно. Ему захотелось написать ей, чтобы впредь она стреляла деньги у своего фаллоимитатора, а потом рассказывала ему, как он ей дорог. Но он сдержался, и просто вышел из аськи в самых что ни на есть расстроенных чувствах. Единственное, что его малость успокоило и даже немного развеселило, так это что если она действительно ездила к любовнику, то знал бы он, что она в своём вранье называет его искусственным фаллосом. А впрочем, какая ему разница? Фаллос — он и есть фаллос, — цинично думал Джонни.