Красавицы советского кино

Когда вопрос о месте проведения вечеринки был решен, встал вопрос об ее продовольственном обеспечении. Однако и эта проблема была решена довольно быстро. Все сошлись во мнении, что будет уместно, если каждый придет на торжество со своими продуктами. На том и порешили.

По словам самого Жарикова, когда все гости собрались за праздничным столом и выложили принесенные продукты, стол стал напоминать то ли консервный, то ли винный склад. От обилия консервных банок и бутылок с дешевым вином буквально рябило в глазах. Однако студенты и этому были рады. Веселье длилось все ночь.

Уже глубоко за полночь, когда сознание Евгения стало затуманиваться по причине чрезмерных возлияний, он покинул своих друзей и ушел в кабинет отца. Там он лег не на диван, а устроился на полу поперек дверей, чтобы его тело не позволило войти в кабинет отца никому из посторонних.

Когда утром Жариков проснулся, в доме царила тишина. Только изредка ее нарушали чей-то храп и бормотание. Это в разных комнатах спали мертвецким сном провеселившиеся всю ночь студенты. Евгений приподнял свою голову от пола и увидел в дверном проеме чьи-то ноги, распростертые на полу. Ноги были в носках, причем на одном из них сияла дырка. Эти ноги принадлежали человеку, которому в скором времени предстоит стать знаменитым актером, режиссером и даже министром культуры России — Николаю Губенко (тоже, кстати, Змея по гороскопу). Видимо, не сумев войти в кабинет, он лег на полу в коридоре и заснул там, сморенный тяжелым сном.

Сразу после окончания ВГИКа Жариков покинул пределы СССР: он уехал на два года в ГДР работать на тамошнем телевидении. Немцы придумали изучать русский язык с помощью короткометражных фильмов, и советскому актеру было предложено играть в этих короткометражках все мужские роли. Работа ему нравилась, тем более что он имел возможность подрабатывать переводчиком в Группе советских войск.

Вернувшись на родину в 1966 году, Жариков угодил в эпицентр экзотической «лав стори», которая едва не поставила крест на его карьере. Тогда в него по уши влюбилась… японка. Звали ее Каеко Икеда, и была она дочерью богатого фабриканта неоновых реклам. Пылкими чувствами к Жарикову девушка воспылала после фильма «Иваново детство», который демонстрировался по всему миру. А уж когда в Японию попали «Три плюс два», чувства японки вообще перехлестнули через край. Она стала засыпать советского актера любовными письмами, в которых обещала приехать в загадочную Россию (Каеко работала в турагентстве), где живут такие необыкновенно мужественные, талантливые, нежные и красивые мужчины. Писала, что непременно найдет «апартаменты Жарикова» (а тот тогда жил в коммунальной квартире!), пусть даже ее путь будет длиной в тысячи километров.

Достаточно скоро про этот «почтовый роман» узнал КГБ и немедленно сообщил в Госкино. Жену Жарикова вызвали «на ковер» и спросили в лоб: «Вы хотите, чтобы ваш муж ездил за границу? Тогда пусть прекратит переписку с японской капиталисткой. Настоятельно советуем вам помочь нам в этом вопросе». Жена, естественно, помогла: Жарикову пришлось японку попросить, чтобы та перестала писать ему. Как ни тяжело это было сделать влюбленной девушке, она вняла совету любимого, в качестве прощального подарка прислав ему великолепную заколку для галстука с розовой жемчужиной…

Вернувшись из ГДР, Жариков вновь стал желанным актером на многих съемочных площадках. В те годы на экраны страны вышло несколько фильмов с его участием: «Дикий мед», «Нет и да» (роль Латышева) (оба — 1967), «Продавец воздуха» (Люк), «Таинственный монах» (Латышев) (оба — 1968). Как мы помним, именно в последнем фильме Жарикова и увидела впервые Наталья Гвоздикова. Вот как она сама об этом вспоминает:

«Однажды старшая сестра Людмила затащила меня на фильм „Таинственный монах“ — показать артиста, в которого давно влюблена: „Ты не представляешь, какой красивый этот Жариков!“

В московском кинотеатре „Октябрь“ картину показывали как панорамное, стереоскопическое кино. Перед началом сеанса зрителям выдавали очки, которые волшебным образом делали изображение объемным. Случайно обернувшись, я увидела полный зал людей в этих дурацких очках. Все они, как совы, искали фокус — красную точку на экране — мне стало так смешно! Фильм показался настолько скучным (хотя это был приключенческий фильм про то, как под боком у красных находилось белогвардейское гнездо, действовавшее в монастыре. — Ф. Р.), что я как могла развлекалась: в темноте запивала кефиром колбасу и кокетничала с сидевшими рядом парнями. А Милка, как только на экране появлялся Жариков, толкала меня в бок и шептала: „Смотри, смотри — вот он!“. — „Подумаешь, Жариков! — фыркала я. — Большое дело!“. Могла ли я тогда представить, что именно за этого человека выйду замуж?!.»