Красавцы советского кино

Послушаем рассказ самого Дмитрия: «Вместе с Мариной и парнем, который помогал нам перегонять машину, мы поехали в Москву. Мы уже подъезжали к дому, Марина сидела рядом, парень спал сзади. Было раннее утро, чтобы не заснуть, я купил папиросы «Север» — по дороге невозможно было купить нормальных сигарет. И вот я стряхиваю пепел и вижу: сноп искр потоком ветра заносит обратно в салон, и они попадают Марине на волосы. Я начал тушить ее волосы, отвлекся от дороги, а когда повернулся к рулю, машина уже наполовину была в кювете и двигалась прямо на деревья. Я успел вывернуть и некоторое время ехал между деревьями по обочине. И тут я совершил ошибку: вместо того чтобы просто остановиться, я решил выехать обратно на дорогу.

Дорога значительно выше, машина перевернулась, упала на крышу и продавила ее настолько, что она оказалась где-то на уровне лба. Тут же откуда-то появились люди, перевернули машину, вытащили нас. К счастью, никто не пострадал. Потом машину отремонтировали, но я на ней больше никогда не ездил. И с тех пор я за рулем никогда не курю…»

Начало 90-х годов оказалось для Харатьяна в творческом отношении на редкость плодотворным. В те годы на экраны страны вышли сразу несколько фильмов с его участием, причем в большинстве из них он играл главные роли. Что это за фильмы?

В 1990 году это была «Мордашка» режиссера Андрея Разумовского — легковесная комедия про красавца-плейбоя Гену, который считает, что, кроме смазливой мордашки, у нет никаких талантов, поэтому надо подыскивать себе состоятельную невесту. В роли последней снялась актриса Мария Зубарева. К сожалению, эта роль оказалась одной из последних в жизни актрисы — в ноябре 1993 года она скончалась на 31-м году жизни.

В 1991–1992 годах Харатьян снялся в продолжении истории про гардемаринов — «Виват, гардемарины!» и «Гардемарины-III». Причем из прежней славной троицы (Харатьян — Шевельков — Жигунов) он остался только один, поскольку двое остальных исполнителей в фильм не попали. Вместо них были приглашены другие актеры: Александр Домогаров и Михаил Мамаев.

Но вернемся к Харатьяну.

В 1991 году по опросу читателей журнала «Советский экран» он был назван лучшим актером года.

В следующем году вышли сразу два фильма, где он сыграл главные роли. Первый — детектив «Черный квадрат» режиссера Юрия Мороза, где наш герой сыграл молодого следователя прокуратуры брежневских времен Александра Турецкого. С Морозом Харатьян подружился еще в конце 80-х, когда перебежал ему дорогу в «Гардемаринах» (как мы помним, именно Юрий должен был сначала играть Алешу Корсака, но не случилось).

Второй фильм — последняя комедия Леонида Гайдая «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди», где Харатьян сыграл еще одну главную роль — кагэбэшника Федора Соколова. Правда, пришла она к нему не сразу. Дело в том, что сразу после завершения работы над «Частным детективом» Гайдай пообещал Харатьяну, что вскоре снимет продолжение этой истории и, значит, опять пригласит его на главную роль. Но 31 декабря 1990 года режиссер внезапно позвонил актеру и буквально огорошил его сообщением: дескать, извините, Дмитрий Вадимович, но мой новый фильм будет про другое и герой там будет уже не частный детектив, а сотрудник КГБ. Харатьян рассчитывал, что Гайдай пригласит на эту роль именно его, но режиссер тогда этого не сказал. На том они и расстались.

Надо отдать должное Дмитрию — он не обиделся на Гайдая и, когда начался отбор исполнителей на роли (весной 91-го), даже помогал ему советами. В итоге именно он посоветовал режиссеру обратить внимание на актера Александра Кузнецова (прославился главной ролью в фильме «Джек Восьмеркин — американец»). Его и решил снимать Гайдай. Но вмешались непредвиденные обстоятельства.

Съемки фильма должны были происходить в США, а Кузнецов давно собирался туда уехать навсегда, да все не было удобного случая. А тут он сам шел ему в руки благодаря фильму Гайдая. Но если бы такое случилось, фильм вряд ли бы удалось доснять. Видимо, все это дошло до ушей и разума Гайдая, и он отказался от услуг Кузнецова. И предложил роль Харатьяну, которую тот с удовольствием принял.

Между тем тогда Харатьян едва не развелся со своей женой Мариной Майко. И виной всему было его питие, с которым он никак не мог развязаться. И ведь работы у него тогда было достаточно, и поездок по стране масса — ан нет, все равно без алкоголя жизнь казалась пресной. Д. Харатьян вспоминает:

«У меня тогда появился синдром Олега Меньшикова — не давать интервью. Все достало — залезли во все доступные и недоступные места. Я был выхолощен насквозь. Еще я ездил с концертами — 200–300 раз одно и то же. Кошмар! Это продолжалось около двух лет. После этого мне было все равно. Я был абсолютно безразличный, потухший человек. Глаза у меня были потухшие. Мне ничего не нужно было в этой жизни, абсолютно. Ничего меня не радовало, ничего не интересовало, даже женщины…»