Красавцы советского кино

В один из дней главным героям сериала должны были вручать Государственные премии РСФСР. Вручение должно было состояться в середине дня, и Соломин, отпросившись у коллег по Малому театру на час, успел получить премию и благополучно вернулся назад. А вечером к нему в гримерку пришли коллеги, и они отметили это событие.

Домой актер возвращался поздним вечером. Подняв воротник пальто и надвинув на глаза кепку, Соломин спустился в метро. Путь ему предстоял долгий: сначала на метро до «Белорусской», затем на 167-м автобусе до дома. Автобусы в те годы ходили так же редко, как и сейчас, и были всегда переполнены. Не стал исключением и тот вечер. Войдя в салон, Соломин оказался сдавленным толпой со всех сторон настолько, что не только двинуться, даже лишний раз вздохнуть оказалось трудно. Стараясь не делать лишних движений, Соломин затих в гуще толпы и, закрыв глаза, погрузился в легкую дремоту. Так незаметно пролетели полчаса.

Когда пришла пора выбираться из автобуса, оказалось, что сделать это намного труднее, чем войти. За те полчаса, пока автобус двигался, пассажиры настолько утрамбовались, что пробиться сквозь эту стену к выходу было практически невозможно. Вот когда Соломин пожалел о том, что едет в автобусе инкогнито. Теперь же кричать о том, что ты тот самый «адъютант его превосходительства», было и бессмысленно, и смешно. Пришлось актеру напрягать все свои силы и буквально с боем пробиваться к заветным дверям. В ответ в спину ему неслись проклятия потревоженных пассажиров, а иногда и весьма болезненные тычки. В конце концов Соломину удалось выбраться на свободу, но это освобождение стоило ему нескольких вырванных с корнем пуговиц, испачканных брюк и синяков на спине. Так грустно завершился для Соломина тот день, когда он стал лауреатом Государственной премии РСФСР.

Не менее забавная история сопутствовала присуждению Соломину звания заслуженного артиста РСФСР. Вот как сам актер вспоминает об этом:

«В начале сентября 1972 года после съемок «Адъютанта…» я заработал сильный радикулит. Стал ходить с палочкой. Приплелся на какой-то важный сбор труппы. По лестнице подниматься тяжело, доковылял до начальственного лифта. Уже дверь захлопнули, как слышу: «Стой!» Бежит администратор: «Стой, Фурцева (министр культуры СССР. — Ф. Р.) приехала в театр». Вошла Екатерина Алексеевна, поздоровалась, спросила, что это со мной. «Да вот, — говорю, — радикулит». Ехали секунд сорок, еще парой фраз перемолвились. А через неделю я получаю того самого заслуженного, которого ждал несколько лет. Так случайные сорок секунд в лифте с Фурцевой дали мне творческий толчок вперед и выше…»

Та слава, которая обрушилась на Соломина после «Адъютанта…», позволила ему улучшить свою жилищную проблему — переехать из Бескудникова поближе к центру города. Вот как об этом вспоминает сам актер:

«Ко мне стали часто приезжать телевизионщики из Германии, Чехословакии, Польши, Венгрии — из всех тех стран, где шел фильм. Они брали у меня интервью и очень хотели снять на пленку то, как я живу и работаю. Они рвались ко мне домой, но везти их в Бескудниково, где тогда вовсю шла стройка и разливалась непролазная грязь, я стеснялся. Как-то зашел к нашему директору-распорядителю Анатолию Андреевичу Колеватову и попросил у него разрешения принять зарубежную группу в театре. Он спросил: «А где ты живешь?» Я объяснил, что в Бескудникове. Он даже не знал, где это. А месяца через три меня «приблизили» — дали квартиру возле метро «Динамо». Так у нас наконец началась нормальная жизнь.

Потом мы жили на Петровке. Через какое-то время освободилась квартира Михаила Ивановича Царева в Спиридоньевском переулке: он переехал на этаж ниже. У нас квартирными делами в профкоме занимались тогда Руфина Нифонтова и директор-распорядитель Рафаэль Михайлович Мерабов. Он-то мне и сказал, что квартира Михаила Ивановича освобождается, а Руфина заставила написать заявление и сама отнесла его Цареву. Так с тех пор мы и живем в этой квартире. В нашем доме жили многие знаменитости — Владиславский, Менжинский, Шатрова, Светловидов… Сейчас на доме висят мемориальные доски Садовского и Царева. После Менжинского квартиру занял Царев, я — третий жилец в этой квартире…»

Тем временем в 1971 году, когда слава Соломина после «Адъютанта…» была в самом зените, он сыграл свою вторую отрицательную (после «Сильных духом») роль — в фильме «И был вечер, и было утро». Причем это опять был белогвардейский офицер, но теперь уже откровенный враг большевиков — Штубе. Он готовил взрыв на крейсере, где власть захватили большевики, но в последний момент заговор был раскрыт.

В год выхода этого фильма на широкие экраны Соломин снимался еще в двух фильмах, но там он уже вновь перевоплотился в пламенных большевиков. Речь идет о фильмах «Кочующий фронт» (Шмаков) и «Даурия» (Семен Нагорный). В последнем фильме Соломин снялся со своим родным братом Виталием, который играл главную роль — Романа Улыбина.