Краш (СИ)

Молча веду ее к креслу, усаживаю. Сам присаживаюсь рядом на корточки. Она выскальзывает из своих босоножек на тракторной платформе сантиметров в двенадцать. Девушка-продавец протягивает пару прозрачных коротких носочков и отходит. Энжи протягивает руку, я делаю вид, что не замечаю этого. Когда я беру ее ногу в свои руки, она перестает, кажется, даже дышать. Провожу ладонью по стопе и чувствую, как выгибается ее спина. Искоса наблюдаю за ее покрасневшим лицом и закушенной нижней губой. Даже когда я заканчиваю, она не шевелится. Беру за руки и поднимаю. Первые пару шагов она делает чуть ли не в страхе, что ажурные туфли исчезнут или развалятся. Золушка, блин. А потом ее лицо расплывается в улыбке безмятежного счастья. Подхожу к продавцу и идем с ней к кассе.

— Может, вам нужны были свадебные?

Сначала вопрос до меня не доходит, потом начинаю про себя тихо ржать. Внешне же просто качаю головой. На кассе какая-то заминка. Кассир шепчет что-то продавцу. Меня просят минутку подождать. Возвращаюсь к Энжи и тут меня таки разбирает смех. Рассказываю, о чем меня спросила продавец, и с удовольствием наблюдаю, как едва схлынувший румянец снова заливает ее щеки. К нам подходит продавец с пакетом. Извиняется за задержку и отзывает меня.

— Ваш заказ оплачен. Заходите еще.

— Как это? — Я реально не понимаю.

— Я не могу сказать, кто, но поверьте, я уверена, что это из добрых побуждений. Я пообещала не разглашать личность этого человека.

В полном недоумении возвращаюсь. Попытка все-таки всунуть деньги ничем не закончилась. На вопросительный взгляд Энжи лишь покачал головой.

— Все в порядке. — Показываю на пакет с босоножками. — выкидываем?

— Щаз! — Она состроила озорную мордаху. — А если опять кому-нибудь врезать понадобится?

Покрутилась перед зеркалом. Притянула меня к зеркалу, стала рядом.

— Блин, какая я теперь мелкая.

Когда мы вышли из магазина, я остановился.

— Шнурок развязался, сейчас догоню.

Присев, внимательно осмотрелся по сторонам. Когда я нагнал Энжи, остановилась она.

— У тебя нет шнурков, Колись.

— Хотел кое-что проверить.

— Что именно?

— Теперь я знаю, зачем ты носила вот это. — Показываю пакет, на вопросительный взгляд продолжаю. — Чтобы те, кто увидит тебя в игре, не могли вычислить в реале по походке.

Она на пару десятков секунд зависает, потом пытается меня стукнуть.

— Извращенец!

— Я уже говорил, я эстет, любитель прекрасного. Как художник, ты должна меня понимать.

— И что же тут такого прекрасного? Ты так часто затрагиваешь эти темы, что мне иногда кажется, что ты озабоченный.

— Ничуть. Просто ты не представляешь, какой кайф наблюдать, как ты каждый раз краснеешь.

Снова успешно уворачиваюсь. На обед решаем не идти, ограничившись мороженым. Садимся на открытой площадке за самый удаленный столик.

— Сережа…

Я напрягаюсь, она впервые назвала меня по имени. И тон какой-то странный.

— … Я все понять не могу или поверить. Вот ты говорил про себя, что ты такой, как те или даже хуже. Неужели ты также к девушкам относился?

— За волосы так точно никого не таскал.

— Я вообще про отношение. — Она замялась, опустила глаза. — Про мясо.

— Мне не нужно было никогда никого принуждать. Не хочу хвастаться, но желающих стать моими девушками хотя бы на вечер всегда было больше, чем надо. Деньги очень сильно влияют на популярность.

— И где они теперь?

— Деньги?

— Те девушки?

— Там же. С моими бывшими приятелями или с кем-то другим, у кого есть деньги.

— А они тебе нравились.

— Я не шучу, когда говорю, что я эстет. Рядом со мной всегда были самые красотки.

— Я не о том. Ты любил когда-нибудь кого-то?

Пытаюсь сострить, но натыкаюсь на ее взгляд.

— Нет. Интерес какой-то мог быть, а так, чтоб…

— А какие девушки вызывали у тебя интерес? Послушные?

— Самые послушные надоедают быстрее всего.

— А какие?

— Знаешь, когда у тебя и не только у тебя готовы с рук есть, интереса никакого нет, таких много. А я думаю, мог бы даже влюбиться в такую, которую нужно приручать, что ли.

— И как же можно приручить человека?

— Также, как животное. Заботой и лаской, иногда строгостью… А вот когда приручишь, тогда и послушание вряд ли надоест. Потому, что послушна она только тебе, а не всем подряд.

— Получается, — она сверлит меня ехидным взглядом, — ты и меня приручал?

Делаю квадратные глаза.

— И в мыслях не было.

— А получается именно так. То ты заботливый и добрый, хоть к ране прикладывай, то сердитый и злой. Послушание тебе подавай.

Задумываюсь. Начинаю про себя ржать, как в магазине. А ведь она права.

— Ну чего ты лыбишься?! — Она еще больше распаляется.

— Понимаешь, одно дело, когда что-то делаешь для себя, даже приручаешь, например, лошадь потому, что хочется другим похвастаться, у вас такой нет, а у меня самая-самая. А другое, когда ты это делаешь для других. Мне твое послушание нужно, чтоб ты глупости не творила, себе хуже не делала, чтобы брата не мучила.

Я смотрю на нее и гадаю, начнет она реветь сейчас или влупит по башке мне пакетом с башмаками.