Краш-тест

Кристина хмыкнула, расчесала волосы и тоже ушла. А вот мне абсолютно расхотелось. Но пришлось взять себя в руки – как-никак я все это организовала. Докрасив глаза, я затянула потуже пояс платья и вдела серьги. Телефон? Карманов не было, а сумку брать не хотелось. Да ну его к черту, все равно часов в одиннадцать начнет названивать Герман, чтобы узнать, куда я запропастилась и когда приду. Карточку-ключ пришлось положить на пожарный шкафчик в коридоре.

В кафе уже почти все собрались, музыканты настраивали аппаратуру, ведущий – какой-то мелкий селебрити местного разлива – пробовал микрофон. Выглядело все очень даже симпатично, по-новогоднему. И елка такая приличная. Столики на четверых сдвинули попарно, так, чтобы можно было сесть вшестером, по отделам. К нам троим подсели юристы: Юрик и Павел – и секретарша Макарова Катя.

В начале одиннадцатого ведущий и группа свернулись и отчалили. Закуски и горячее давно были съедены, но выпивки оставалось хоть залейся. К колонкам подключили музыкальный центр с радиоприемником, вот тут-то и началось настоящее веселье. Я даже не представляла, что взрослые и вполне солидные люди могут так беситься.

Всеобщее буйство захватило и меня. В конце концов, из-за чего траур-то? Жизнь продолжается. Да и Питер обещал мне после Нового года какие-то перемены, а ему я верила. Ноги гудели от танцев, и не было ни одного медленного танца, на который меня не пригласили бы. Кто угодно, даже его величество генеральный снизошел. Только Максим в мою сторону ни разу не глянул. Да он почти и не танцевал. Разговаривал с кем-то или просто пил вино и думал о своем.

Ближе к полуночи я выдохлась. Села за стол с бокалом и подумала, что дождусь двенадцати, а потом потихоньку смоюсь, как настоящая Золушка. Только туфли терять не буду, все равно принц их не найдет и с примеркой не приедет.

Я сразу узнала вступление песни, и у меня перехватило дыхание.

«I Don’t Want To» Тони Брэкстон – та самая, которая чуть не заставила меня разреветься, когда мы с Максимом возвращались из Лемболово. Зажмуриться срочно, чтобы не пустить слезы наружу.

- Нина!

Передо мной стояли, сердито косясь друг на друга, Максим и Липкий Юрик.

Я встала, опустила глаза вниз, глядя на пол точно между ними, и сказала:

- Извини…

= 26.

Месть, конечно, получилась бы конкретная. Но… зачем? Судя по взгляду Максима, хватило и намека.

Я подала ему руку, и мы вышли на свободное место между столами.

- Ну вот, остается только напиться, - горестно вздохнул Юрик, которого, похоже, отшили уже все.

По правде, танцем назвать это было сложно. Максим так прижал меня к себе, что мы просто топтались на одном месте. Его губы едва не касались моего виска, я чувствовала тепло его дыхания, терпкий прохладный запах парфюма. И снова его глаза были так близко – как тогда в лесу. От его рук на моей талии по всему телу разбегалась мелкая дрожь. Но только теперь я не могла свалить это на простудный озноб. Он посмотрел на меня удивленно и обнял еще крепче – хотя, казалось бы, куда уж больше.

- Нина…

Его голос был… таким объясняются в любви или говорят: «Я тебя хочу!». Чуть хриплый, низкий… особенный. И я поняла, что больше не могу. Что сейчас разрыдаюсь, при всех.

Я уперлась ладонями ему в грудь, оттолкнула, высвободилась. Быстро пошла к выходу, с трудом сдерживая слезы. Наверно, все смотрели только на нас.

Мелодрама, твою мать. Все-таки сбежала чертова Золушка от принца. От принца ли?

Из лифта как раз вывалилась развеселая компания, я заскочила вовнутрь, нажала кнопку второго этажа. Первый раз за все время работы. Вышла, сняла туфли, босиком пробежала по коридору. Нащупала карточку на пожарном шкафчике, открыла дверь. Свет включать не стала – достаточно было того, который проникал с улицы. Подойдя к окну, прижалась лбом к холодному стеклу.

Сердце колотилось, как бешеное, лицо горело, губы пересохли.

За спиной щелкнул замок. Я обернулась.

Максим стоял, прислонившись к двери, и смотрел на меня. Рубашка белела в полумраке: пиджак он держал в руке.

Из реальности выпал кусок. Кто сделал первый шаг? Да не все ли равно? Пиджак Максима лежал на стуле Кристины, а мы целовались, как сумасшедшие, стоя посреди офиса. Тот поцелуй в лесу – это было что-то такое невинное, почти детское. Сейчас… Его губы на моих губах – дико, безумно. На шее, в вырезе платья. И я отвечала ему – так же необузданно, жадно, словно наверстывая упущенное за эти месяцы.

Его рука пробралась под запах платья, пальцы обвели полоску между краем чулка и кружевом стрингов, скользнули выше. Пояс развязался как будто сам собой, платье распахнулось. Я расстегнула пуговицу его рубашки, махнула рукой – да черт с ней, не мешает! Потянулась к ремню на брюках. Такой вот экспресс-секс, не в том месте, не в то время, всегда означает множество мелких неудобств, но зато все с лихвой окупается желанием и нетерпением.

С трудом оторвавшись от моей груди, выбравшейся на свободу из чашечки лифчика, Максим поднял глаза.

- Нин, ты?..

- Да, - перебила я, поморщившись с досадой.