«Красин»: сделка незаконна

Всего «КРАСИН» совершил три подобных рейса. Обратный путь после всех этих странных визитов сопровождался шумными банкетами в кают-компании под звуки мелодий еврейского фольклора «Тум-балалайка», «Хава Нагила» и прочих шедевров Земли Обетованной. Вся наружная палуба, вплоть до верхнего мостика и вертолетной площадки, была уставлена подержанными авто, купленными за время рейсов. Кое-кто из экипажа тоже приобрел себе дешевое «ведерко с гайками» стоимостью в 500–600 немецких марок. Каюты устроителей круизов и свободные помещения были загружены ширпотребом и бытовой электротехникой. При общении с экипажем подвыпившие предприниматели строили «грандиозные планы» насчет ремонта судна, но по прибытии в родной порт их будто ветром уносило. Капитан и главный механик после рейсов брали отпуск, руководство МФИН и сам А. И. Мелуа на судне не показывались. Команда была предоставлена самой себе. Начиналось глухое брожение, вызванное мягко говоря непонятным порядком использования судна и исчезающей перспективой того самого капремонта с переоборудованием в научный центр-музей. До нас начала доходить информация от бухгалтера Леонида Борисовича Мамаева о долгах, как в зарубежных портах, так и в своем Ленинградском порту. «КРАСИН» лишили причала и выставили на рейд. На вертолетной площадке, в корме скопилось и не вывозилось из-за долгов множество пищевых и бытовых отходов. Стоял жуткий запах от разложения органической части мусора. Избранный председателем профсоюзного комитета, я несколько раз обращался с «неправильными» вопросами к капитану судна и А. Мелуа – президенту фонда. Их это всерьез раздражало. За мою «неподходящую» активность начальники решили меня уволить. Законных оснований на увольнение не было, да и избавиться от меня могли лишь с согласия Горкома профсоюза, поэтому нас с заместителем по профсоюзному комитету С. И. Мехреньгиным в последний рейс просто не взяли. До последнего момента нам издевательски не сообщали о снятии с рейса. Только при закрытии границы майор-пограничник сообщил, что мы немедленно должны покинуть борт судна. Было уже около 00 часов МСК. Каюту 110, принадлежавшую нам, с имуществом, приготовленным к рейсу, мы потребовали опечатать, затем раскрыли из профсоюзных запасов бутылку коньяку, «накатили» по рюмке для «нейтрализации» обострившегося процесса и ушли ночевать на ошвартованный рядом сухогруз. Морское братство никто не отменял, нас приютила вахта незнакомого большого океанского судна. Тем более, что у нас еще было…

Тем временем назревал конфликт между президентом А. Мелуа и капитаном А. Барыкиным. В чем суть раздора, команда не знала. Лишь догадывалась, что капитан-директор (так по-новому называлась должность) противился использованию ледокола в качестве транспортного средства для доставки в Ленинград подержанных иномарок и ширпотреба в интересах расплодившихся коммерсантов.

В апреле 1991 года неожиданно капитан-директор Филиала МФИН НИС «Леонид КРАСИН» был уволен. На его место пришел капитан Черемшанов Владимир Иванович, а должность директора Филиала занял Лев Юльевич Бурак, близкий к А. Мелуа человек. Таким образом, функции капитана судна и директора предполагаемого ледокола-музея были формально разделены. И снова засветилась уже на тот момент бледная надежда на долгожданный и вожделенный для экипажа капитальный ремонт исторического парохода с переоборудованием его в научный центр-музей «КРАСИН»!

Новый директор в апреле 1991 года во время представления команде обозначил грандиозные планы по переоборудованию судна в музей мирового масштаба, требующий гигантских финансовых вливаний. Но затем автор этих ледокольных «Нью-Васюков» неожиданно издал приказ об увольнении всего личного состава по причине ликвидации предприятия уже в мае того же года. Приказ разместили на доске объявлений. Для нас это был шок, сразу последовало множество вопросов к капитану и ко мне, как профсоюзному лидеру. Оказалось, что капитан Черемшанов ничего не знал. Естественно, и я был в полном неведении.

В приказе было грубо нарушено действующее законодательство. О предстоящем увольнении по ликвидации предприятия работодатель обязан уведомить работников за шестьдесят дней, а также начислить им оплату в размере должностных окладов в последующие два месяца.