Красивая, богатая, мертвая…

– Постой… У меня на самом деле что-то с памятью… Меня же спрашивали еще там, в морге, этот человек, который показывал мне ее одежду… Да, он спросил, были ли на ней какие-нибудь драгоценности, и я ответил, что, конечно, были… Господи, да что со мной такое происходит? Да-да, меня уже об этом спрашивали…

– У тебя шок. Ничего страшного. Это пройдет, – тихо заметила Глаша. Она испытывала к Родионову очень сложные чувства от какого-то тихого, сладкого восторга до жалости. В морге, увидев труп Ирины, она обратила внимание на ссадину в области темени, где волосы девушки были пропитаны кровью, а также синяк на скуле. Понятное дело, что и Лиза не могла этого не заметить. Но вряд ли такое ранение Ирина получила вследствие наезда машины. Глаша, отличавшаяся богатым воображением (плюс все то, что она услышала от перепуганного насмерть Родионова), очень хорошо представила себе сцену ссоры во дворе дома после того, как Дмитрий привез свою невесту домой. Понятное дело, что, вероятнее всего, он сдерживал себя в проявлении своих чувств там, у друзей, у которых они были в гостях, но, уж оставшись наедине с Ириной дома, не смог утерпеть, чтобы не съездить ей по физиономии. И это не она, а он наверняка оскорблял ее, обзывал разными словами и ударил по лицу. Быть может, даже и не один раз… Колесо машины не могло оставить на темени девушки такой след. Возможно, и на затылке тоже имеется ссадина, если он взял в руки какой-нибудь предмет, которым и ударил ее. Она же не стояла перед ним как истукан в ожидании новой порции ударов. Вероятно, он бил ее. Глафира и сама не знала, откуда в ней родилось это устойчивое чувство. И, что удивительно, она ему сопереживала! И презирала! И снова это странное, охватившее ее чувство…

Да, конечно, он избил ее, после чего она, спасаясь от града ударов, выскочила со двора на улицу, побежала куда глаза глядят… Учитывая, что она была пьяна, да еще удары по голове, она мало что тогда соображала. Неслась по дороге, плача и рыдая, пока ее не сбила проезжавшая мимо машина. Водитель вышел, увидел, предположим, что она еще дышит, и решил добить ее. И сделал он это потому, что Ирина могла знать либо эту машину, либо водителя… Или просто за рулем сидел какой-то отморозок, без чувств, без сердца, и он просто-напросто испугался и, чтобы не рисковать, убил сбитую им женщину… Потом снова вышел из машины, чтобы убедиться, что она мертва, заметил на ней драгоценности, снял их, прихватив и сумку, после чего сел в машину и уехал. Дорога пустынная, к тому же ночь. Его никто не видел. Нет человека – нет проблемы.

Родионов же, помня, что избивал Ирину, теперь трясется от страха и ищет сочувствия у Лизы.

Да, он еще и телефоны свои отключил. Боялся допроса следователя. И правильно, между прочим, боялся. Одно неверное слово – и все, Сережа его расколет…

С памятью у него что-то стало. Лжет…

– Дима, назови, пожалуйста, фамилию того парня, с которым целовалась Ирина.

– Туманов. Илья Туманов.

– Бизнесмен, говоришь?

– Ну да… Я иногда встречал его в компании Мусинцов.

– Он женат?

– Да, у него жена Женька.

– А теперь, если ты не возражаешь, мы с Глашей осмотрим дом.

– Да, пожалуйста!

Большой дом, много комнат, часть из которых были явно нежилыми. Чисто убранные, с аккуратно заправленными кроватями, зашторенными окнами, разве что таблички с гостиничными номерами на дверях отсутствовали. Не дом, а хорошо оборудованный в домашнем стиле отель с чудесными ванными комнатами, уютными холлами с диванами и ухоженными растениями, коврами и картинами. Чувствовалось, что хозяин очень любит дом и вкладывает туда с удовольствием и щедростью деньги.

– А у него хорошая домработница, – заметила Лиза, заглядывая в очередную спальню. – Все буквально вылизано. Но предлагаю тебе, Глаша, вернуться все же в спальню хозяев. Хотя Ирина и не успела стать его женой, но все же поселилась, жила здесь, возможно, начала вить гнездо… Кто знает, может, все эти картины и ковры были куплены с ее подачи…

Спальня хозяев была просторнее всех остальных. В ней присутствовал особый дух жизни. Словно комнату только что покинули ее обитатели. Слегка примятое покрывало на кровати, небольшой бумажный беспорядок на маленьком бюро, рассыпанная пудра на туалетном столике, розовые домашние тапочки на ковре возле кровати, нечто воздушное, кружевное на спинке кресла, раскрытая книга в изголовье… Пепельница с недокуренной сигаретой.

Лиза позвала Дмитрия. Сонный, он появился в дверях.

– Дима, а что, твоя домработница здесь не убирается?

– Ты что! Всегда убирается.

– Посмотри внимательно, разве ты не видишь, что тут не убрано?

– Ну, не знаю… Наверное, это я наследил… Может, вчера… Не знаю. Не помню.

– Это твое? – Она подняла и продемонстрировала ему женскую сорочку. – А сигареты? Ты куришь женские сигареты? И пудришься? Случайно вот пудру рассыпал…

– Нет-нет, это не я, конечно. Думаю, что Людмила просто не успела.

– Знаешь, Дима, я ничего против твоей Людмилы не имею, но, может, это Ирина ночью тут была, курила, припудривалась?