Красивая, богатая, мертвая…

И мы пошли на речку. Нашли бабкину старую лодку в камышах, я устроился с веслами напротив Сони, она оттолкнулась от берега, и мы поплыли. Тогда я был еще слишком мал, чтобы прочувствовать красоту, окружавшую нас. Река буквально плавилась под лунным светом. Река неширокая, и было слышно, как на противоположном берегу шумит лес… Страшно, жутко и вместе с тем прекрасно. Соня говорила что-то о том, как она ночами ходила на сома… Конечно, не одна, а с кем-то, я не знаю, с кем. Они забрасывали в воду донки с колокольчиками – на сома и сазана, – которые позванивали при малейшем ветерке, и ждали, ждали… В безлунные же ночи, рассказывала Соня, они светили на воду фонарем и видели, как разбегались от яркого света мелкие рыбешки, и вдруг появлялся крупный судак! Вот такие были разговоры – о рыбалке, о рыбе… Луна светила, было свежо, но не холодно, кровь бурлила, я продолжал работать веслами… И тут вдруг Соня, не сводя с меня глаз, принялась снимать через голову платье. Меня как парализовало, я бросил весла, сидел и смотрел на нее… А она, посмеиваясь, свернула и положила платье рядом с собой, сидела голая, улыбалась… Потом… Ох, Лиза, я не могу говорить… Просто я почувствовал, что сейчас умру. Не знаю, что со мной стало. Думаю, когда я увидел, как она… Сейчас-то я понимаю, что она играла со мной как кошка с мышкой, что просто развлекалась, проверяла меня, как я среагирую на ее обнаженное тело. Возможно, хотела от меня конкретных действий… Я зажмурился. Почувствовал, как лодка покачнулась, опасно так покачнулась… А когда я открыл глаза, то увидел, что Соня стоит рядом со мной, почти касаясь меня. Она обняла меня за голову, наклонилась, видимо, чтобы поцеловать, и тут я не выдержал и оттолкнул ее от себя… И все! Лиза, поверь, это все, что я сделал!

– Она упала в воду? – спросила Лиза, хорошо представляя себе описываемую Дмитрием сцену в лодке. – Так?

– Да. Она упала и утонула. Сразу ушла под воду. Может, вода была слишком холодной, и у нее сердце остановилось, не знаю. Я кричал, звал ее. Я и рыдал, и стонал, и бил кулаками о край лодки, со мной случилась настоящая истерика! Я бы кинулся в воду, чтобы спасти ее, но она исчезла! И еще… Было очень тихо. Ни всплеска, ни звука… Деревня была далеко. Я подумал, что Соню уже не спасти, но если люди услышат мои крики и проснутся, увидят меня, то поймут, что вместе с Соней в лодке был я. К тому же как бы я рассказал бабушке, зачем я сел в лодку с Соней ночью, тем более знал, что она выпила? Мне было стыдно. И я решил вернуться домой. Не помню, как я доплыл до деревни, спрыгнул с лодки, после чего оттолкнул ее, почти так же, как еще пару часов тому назад это сделала Соня, и отправил ее в свободное плавание.

– Значит, Соня утонула?

– Да. Утонула.

– А ты? Кто-нибудь знал, что ты был с ней в лодке?

– Нет. Никому и в голову не пришло, что я мог быть там. Конечно, если бы кто-то решил вдруг рассмотреть мои ладони, то увидел бы кровавые мозоли, ведь я черт знает сколько проплыл в ту ночь… Сначала-то мы плыли по течению, а потом я греб в обратную сторону.

– Ее нашли?

– Да. Ее тело прибило к берегу в двенадцати километрах от нашей деревни, в Докторовке… Потом рыбаки заметили и лодку. Вот все у нас и решили, что Соня выпила лишнего, села покататься и утонула… Некоторые умники решили, будто Соня сама утопилась из-за неразделенной любви к одному учителю, но все это неправда. Любовь была взаимной, да только у него была семья, дети… Скорее он бы утопился, зная, как весело его любовница проводит вечера…

– И эту историю ты рассказал Ирине?

– Да. Смалодушничал. Просто Соня время от времени снится мне, и я просыпаюсь, мне становится страшно так, что словами не объяснишь. Вроде я – взрослый, неглупый мужик, уверенный в себе и все такое… Я понимаю, что особой-то вины моей нет, что она сама виновата, что так повела себя… Она же могла и не утонуть, упасть в воду – да, но не утонуть. Выплыла бы, хохоча, я бы помог ей забраться в лодку, и мы бы вернулись домой. Просто поостыла бы, поняла, что со мной так нельзя, что я еще совсем зеленый. Да я испугался ее, понимаешь? Одно дело – с Танюхой обжиматься, а другое – увидеть свою тетку в таком виде… У нас вся деревня в трауре ходила, все плакали по Соне. Бабушка так и вовсе убивалась. И только спустя много лет как-то сказала мне, что все поняла про Соню. Что не одна она в лодке была. Потом посмотрела на меня, перекрестила и прошептала: хорошо, что хоть ты, внучок, не утоп. И не казни, мол, себя. Сонька, она баба дурная была, прости меня господи, развратная, чуть до петли Федьку Полозова не довела…

– И вот эту старую историю твоя Ирина собиралась подарить Кравченко? Интересно, и как бы все это выглядело?

– Она мне в ту ночь, когда мы ругались, и это припомнила, сказала, что опозорит меня на весь город, что все узнают, что у меня в детстве был роман с родной теткой, которую я и утопил в реке… Что-то в этом роде кричала. Думаешь, она успела ему что-нибудь рассказать? Ты сказала, что она слила ему информацию… Это точно?