Красивая, богатая, мертвая…

– Караулит, – краснея, ответила Лиза. – И все-таки, Сережа, если кто-то имел зуб на Ирину и собирался ее убить, то почему убил таким сложным способом?

– Да я тоже постоянно думаю об этом. Не верится мне, что убийство предумышленное. На самом деле смахивает на ДТП… Вот только откуда тогда в доме Родионова следы кроссовок со следами почвы, соответствующей почве с места преступления? Я даже рассматривал знаешь какую версию? Предположим, Ирину сбили прямо на глазах Родионова…

– Понимаю, что ты хочешь сказать. Но в том-то и дело, что ее сбили, а потом убили довольно далеко от дома. Ну не могла ни Ирина, ни Дмитрий дойти туда пешком. И не потому, что далеко, а потому, что не вижу в этом никакого смысла, объяснения. Я понимаю, если бы там остались следы протекторов его машины… Нет, там был другой, третий человек, который, убив Ирину, потом, перепугавшись, избавился от колес…

– Ладно, не ломай голову. Подождем вечера, может, Денис порадует новостями. А сейчас пойдем пообедаем.

Глава 26

20 июня 2011 г.

Калитка была не заперта, и Глафира вошла. Красивый, уютный двор, позади беседки, где перед смертью Ирина, нервничая в ожидании новой жизни и такси, выкурила не одну сигарету, красная кирпичная стена, увитая оранжевыми розами. Все ухоженное, такое, какое и было, вероятно, когда хозяин жил дома, когда на него еще не повесили убийство невесты.

Глафира заметила, что на розах, да и на самой беседке капли воды. Это значит, что кто-то недавно все полил. Людмила. Продолжает работать и надеяться на то, что хозяин выпутается и все вернется в свое русло. Что ж, умно.

Вот только почему калитка открыта? А вдруг зайдет кто?

Глафира тоже не позвонила, вошла так, как вошел, вероятно, в свое время преступник, сказал что-то находящейся в растрепанных чувствах Ирине, возможно, предложил ее подвезти. Вот почему она оказалась в чужой машине, которой и была потом раздавлена. А эта версия абсолютно исключает несчастный случай, дорожно-транспортное происшествие. Убийство – вот что это такое. Но кто этот человек? Мужчина? Женщина?

Вопросы, вопросы…

Конечно, проще всего было свалить убийство на Дмитрия. Он был взбешен, пьян и собирался порвать с ней. Возможно, Ирина, учитывая ее способность в критических ситуациях распускать руки, набросилась на Дмитрия, может быть даже, отвесила ему оплеуху, мол, не кричи на меня… Или вообще вцепилась ему в волосы, как это сделала, разбираясь с Женей. И тогда Дмитрий ударил ее чем-то тяжелым, вырубил ее. Остановил первую попавшуюся машину, заплатив хозяину круглую сумму, погрузил туда находящуюся в бессознательном состоянии Ирину, вывез за деревню, уложил на дорогу и…

Нет, нет, не-е-ет!!!

Он не такой. Он не мог. Он не чудовище, убившее женщину.

Значит, кто-то другой.

Глафира поднялась на крыльцо, открыла дверь. Она не звонила, не стучала, не барабанила в калитку и дверь, желая попасть в дом незаметно, чтобы увидеть или услышать, как тут течет жизнь в отсутствие хозяина. Вдруг Людмила что-то скажет интересное, разговаривая с кем-то по телефону. Да мало ли что здесь может происходить…

Первое, что поразило Глашу, – это запах. Умопомрачительный запах готовящейся еды. Так пахнет в хороших домах, где по вечерам семейство собирается за столом, где ведутся повседневные, полные забот или радостей беседы, где на плите стоят горячие кастрюли и сковородки… Словом, где живет сама жизнь.

Где-то совсем близко раздавались голоса. Женские голоса. Глафира, тихо ступая, пошла на звуки. Дошла до кухни и остановилась в нескольких шагах, встала таким образом, чтобы ее не было видно. Один голос принадлежал Людмиле, второй тоже показался знакомым.

– Думаете, что все так плохо? – Голос Людмилы звучал тихо, было похоже, что она плачет.

– Куда уж хуже? Сколько дней его уже держат в изоляторе! Ведь не бандит какой, уважаемый человек, могли бы оставить его дома, знают же, что он не сбежит. Однако не отпустили до сих пор. Уж не знаю, что они там себе думают, но что подозрение с него не сняли – это точно.

– А я не верю в то, что он убил Ирину. Но верю, что настоящего убийцу найдут, а Дмитрия Сергеевича отпустят. Еще и извинятся перед ним. Ни за что ни про что схватили, как преступника! У них что, глаз нет? Видно же, что человек положительный, что не убийца.

– А ты откуда знаешь?

– Вы странная такая, Маргарита… Извините, не знаю вашего отчества.

Глафира покачала головой – ну, точно, второй голос принадлежал Маргарите Мусинец. Но где ее машина? Что, перестраховалась на всякий случай и оставила где-нибудь на соседней улице?

– …Николаевна, – подсказала ей Мусинец. – И что же во мне такого странного?

Она напирала, разговаривала грубоватым, нахальным тоном. Вела себя как хозяйка с прислугой.