Красивая женщина, купившая дом

Марина Станиславовна, сидящая дома под подпиской о невыезде, к новости отнеслась спокойно. Подписка её не очень напрягала, никуда уезжать она не собиралась, да и некуда на сегодняшний день ей было ехать. К ней только что зашёл Тимофей с маленькой собачкой подмышкой и уговаривал её взять собачку к себе в дом.

— Животные очень успокаивают нервы и повышают настроение, — говорил он, — а вы сейчас в таком положении, что нервы вам треплют все, кому не лень.

Марина нехотя посмотрела на собачку, но взять её отказалась. Она вообще не понимала, зачем люди берут в дом животных. Чтобы было за кем грязь убирать? Или затем, чтобы детей не заводить? С животными всё-таки меньше хлопот, чем с детьми. Не зря же люди придумали такую поговорку: «один сынок — один пинок, два сынка — два пинка». Разве она не убедилась в этом на примере своей дочери?

Собачка — она хотя бы хамить не будет. Может быть, взять?

Тимофей сидел в прихожей на той самой банкетке, под которой нашли иконы. Кто их туда засунул, для чего и когда, он понятия не имел. Не мог он знать и того, что за этим стоит, связана ли хозяйка с криминалом, но допускал такую возможность. Помогать уголовникам её могли заставить силой.

Тимофею очень не нравился Олег, он его просто ненавидел. Причин было много, но главная — Марина.

С Олегом даже в редкие короткие встречи он старался не общаться и не попадаться ему на глаза. Марине же он был готов простить всё, и убийство тоже, хотя преданный садовник хорошо знал, что она никого не убивала. Но если бы она убила, он помог бы ей бежать, он бы спрятал её от всех, и от правосудия тоже.

Вот и сейчас Тимофей смотрел на неё влюблёнными глазами и ждал ответа. Если она возьмёт собачку, то и ему как верному псу найдётся место у её порога. За собачкой должен кто-то ухаживать? Так он готов.

Марина снова посмотрела на собачку. Невзрачное существо непонятной породы, похожа на смесь болонки с дворнягой. И где он её только взял?

Неожиданно Марина рассердилась. Что он себе позволяет, этот обслуживающий персонал! Собачку ей принёс. Намекает, что немолодая она, мужчинам больше неинтересна, собаку пора заводить.

— Собачку оставьте себе, если вы такой любитель животных. Мне и без неё не скучно. Телевизор есть, компьютер с Интернетом, книги… И оставьте, пожалуйста, меня в покое. Мне надо побыть одной.

И она посмотрела на Тимофея свысока, как госпожа на прислугу. Он грустно опустил глаза.

— Простите меня, Марина Станиславовна, — тихо сказал он, — я действительно вам надоел. Но я хочу, чтобы вы знали: если вам понадобится помощь, вы можете на меня рассчитывать.

Он поклонился, как положено лакеям, и вышел. Она даже не посмотрела ему вслед. А тут ещё звонок этого следователя, и без него тошно!

Какая ей разница, жив милиционер или нет, убивала его не она. Он ей вообще неинтересен. Хотя… Она вдруг догадалась, что живой человек сам расскажет, кто его пытался убить, и с неё будут сняты подозрения в убийстве.

— Я рада за вас и вашего сотрудника, — сказала она следователю, — но когда вы прекратите меня подозревать? Никого я не убивала, икон не воровала.

— Охотно верю, — ответил Осипов, — мне и самому было бы неприятно думать, что вы преступница. Но пока убийца не найден, подозреваются все.

Да, не та реакция на сенсационное сообщение. Труп — и вдруг жив.

Не бывает такого! А она даже не засомневалась, не спросила о подробностях. Ей и в самом деле всё равно. Неужели и правда ни в чём не замешана?

Так думал Осипов после разговора с Мезенской. Одна версия за другой рушатся, не находя подтверждения. А свидетелей как не было, так и нет.

Кому ещё позвонить? Пожалуй, Деревянкину. Тот ещё типчик. Мог и он Мезенской свинью подложить. В любовники, говорит, я не гожусь. А вот в преступники вполне. Во время новоселья в особняке гостей собралось человек двадцать, и пока они трапезничали и танцевали, он мог сто раз успеть спрятать иконы. И ведь как ловко всё придумал! Не зря говорят: если хочешь, чтобы никто не нашёл, спрячь вещь на самом видном месте. Как правило, срабатывает безотказно. И если бы он, следователь, не захотел присесть на банкетку, до сих пор никто бы ничего не знал.

— Владимир Васильевич, здравствуйте. Это Осипов. У меня есть для вас информация (вернее, дезинформация, подумал он про себя). Нагаткин жив, весть о его смерти оказалась преждевременной.

— Что вы говорите! — искренне обрадовался Деревянкин, — поправляется? Так это надо отметить. Приезжайте ко мне, у меня тут гости, стол накрыт, шашлыки на подходе…Любимая тётушка с мужем приехала меня навестить. Тут и о деле поговорим.

Глеб Петрович не ожидал такого тёплого отношения к себе. В личной жизни он был одиноким и несчастным. В свои пятьдесят три года Осипов смирился с этим и видел своё предназначение исключительно в служении отечеству. Но иногда ему хотелось и домашнего тепла, и домашней еды.

— Хорошо, Владимир Васильевич, приеду. Вот только дам некоторые ценные указания, и сразу к вам.