Красиво разводятся только мосты (СИ)

— Наша карета во-о-он там, — показала Ирина на другую сторону дороги перед аэропортом. — Мы платными парковками не балуемся, а то ни на какие машинки не хватит. Прогуляемся. Да, сынок? — натянула она Андрею на голову капюшон, а потом протянула руку Авроре. — Давай, с чем тебе помочь: цветы, чемодан?

Аврора отдала цветы.

Идти оказалось недалеко. Но разность климата Хабаровска и Санкт-Петербурга покусывала ощутимо. Мелкий дождичек с утра бодрил. Холодный ветерок пробирал до костей — Аврора пожалела, что не застегнулась. И уши, когда они наконец забрались в машину, неприятно заныли.

— Музыку надо? — Ирка наконец разрешила сыну распаковать новую игрушку. Тот уверенно кивнул, Ирка надела на него большие наушники, положила рядом подключённый планшет.

Машина завелась, загудела печкой.

Ирка повернулась к Авроре:

— Вот теперь можно и поговорить. Ну, рассказывай!

— Ир, если ты опять про Кораблёва…

— Да к чёрту твоего Кораблёва, с ним и так всё понятно: привит и проглистован. О нём потом. Давай о себе. Что с работой?

Глава 14

— Ничего, — пожала плечами Аврора.

— А что жрать будешь, когда накопления закончатся?

— Видимо, казённые харчи, — усмехнулась Аврора. — В казённом доме.

— Да, брось! Всё настолько серьёзно? — вытаращила глаза Ирка.

— Три года в колонии-поселении — такой приговор вынесли врачу в одном из последних дел о врачебной ошибке с гибелью пациента. Я и сама почитала, и адвокат иллюзий не питает. Там же ещё моральный ущерб пятьдесят миллионов, а где я возьму такие деньги?

— А их разве не клиника должна заплатить? — пока стояли на светофоре, Ира полезла в сумку за сигаретами. Прикурила, выдохнула дым в приоткрытое окно. — Знаю, знаю, курить вредно, не смотри на меня так, тётя доктор, — покосилась она на Аврору.

— Клиника может заплатить, если присудят ей, — ответила та только на вопрос, проигнорировав упрёк. — Даже Министерство здравоохранения заплатит, если так решит суд, потому что клиника наполовину муниципальная, часть услуг оказывается по полисам. Какие там договора у Романовского, я никогда не вникала, моё дело оперировать. Но как решит тот суд, — она развела руками. — Неизвестно. В клинике сейчас проверки. Но операция была из тех, что не попала под систему страхования.

Аврора тяжело вздохнула. Ирка вздохнула с ней в унисон.

— Пи-и-и…пец, — выкинула в окно окурок. — Вот что я тебе скажу. Одним словом.

— Да, Ира, да, пипец, — толкнула Аврора брелок с богиней Гуаньинь, висящий на зеркале заднего вида и сползла пониже в кресле. — Поэтому мне сейчас что-то загадывать или планировать — работу, отпуск, будущее, тем более какие-то отношения — дело пустое. И сколько ещё продлятся суды, какое вынесут решение — неизвестно.

— Да про отношения никто и не говорит. Но Романовский со своим недержанием хрена в штанах не должен отделаться лёгким испугом, Рора. Отомсти ему, суке! — она посмотрела в зеркало на ребёнка. Тот увлечённо играл машинкой. — Не глотай это, — повернулась к Авроре.

Та прикусила губу, глядя на раскачивающийся брелок.

— Только сегодня вспоминала нашу с тобой поездку на Хайнань.

— Эх, хорошее было время, — вздохнула Ирка.

— И не говори, — Аврора провела пальцами по висящим рядом чёткам, по буддийскому канону ровно в сто восемь бусин, пригладила кисточку бахромы, которая тоже что-то значила, но Аврора забыла что. — На шее мелких чёток ряд… В широкой муфте руки прячу… — вспомнила она Ахматову. — Глаза рассеянно глядят…

— И больше никогда не плачут, — подхватила Ирка.

— Расскажи лучше, что у тебя, — сказала Аврора.

— Да что у меня, Рора. Всё тоже. Работа, детский сад, дом. Сейчас ещё бегаю с Андреем по врачам. Одна сказала: вам надо проверить его на аутизм, вторая — нанять репетиторов, ребёнок не по годам развит. А я не знаю, за что хвататься. То ли отдавать его в школу в следующем году, то ли пусть ещё два дома сидит. Он и садик ненавидит, ходит неохотно, и дома мама с ним так устаёт, что я не знаю кого мне жальче: его, обречённо ревущего по дороге в сад, или мать, что выматывается с ним за день до слёз. Так и живём. И на всё ещё надо денег, а у меня материальное положение: могу себе позволить выкинуть два верхних листа капусты.

— Может, тебе всё же найти Воскресенского? Мне кажется, он бы помог. И ребёнка обследовать, и деньгами, если что. Он же неплохой парень.

— Ро-ра! — произнесла Ирка по складам, снова посмотрела на сына и понизила голос. — Он разбил мне сердце и бросил. Хочешь, чтобы он также поступил с сыном?

— Конечно, не хочу, но почему ты думаешь…

— Потому что он женился, — перебила она. — У него бизнес. Семья. Ему точно не до нас. И вообще… — она снова потянулась за сигаретой, но потом передумала, швырнула пачку, отвернулась.

— Ир, ну нельзя быть такой упрямой. Ты же сама его оттолкнула. Про беременность не сказала. А он за тобой вернулся, уговаривал уехать с ним.

— Угу, — усмехнулась она. — Когда? После того как трахнул Гордееву?

— О господи! Гордеева сама на него вешалась. А ты… давай уж начистоту. Ты уехала с тем мужиком на джипе, и вас час с лишним не было. Даже у меня возник вопрос: чем вы там занимались?