Красиво врать не запретишь (СИ)

Я поблагодарила Егора и отчалила. Нужно было заехать домой, а не хотелось катастрофически. Однако тревога за диск, оставленный в почтовом ящике, перевесила, и я отправилась ловить такси. Окна мои были занавешены, что совершенно ни о чем мне не сказало, потому что я помнить не помнила, какие они были, когда я уезжала. Я вздохнула и зашла в подъезд. Некоторое время стояла у почтовых ящиков, прислушиваясь, но ничего не услышала и рискнула его открыть. Диск лежал на месте. Я снова закрыла ящик и направилась по лестнице наверх. Открыла дверь в квартиру и осторожно зашла. Коридор был пуст, внутри тихо. Я защелкнула замок и проскользнула в гостиную. Там меня ждала умилительная картина. Сашка сладко посапывал на кровати, а Виктор сидел в кресле и читал книгу. Точнее, в тот момент, когда я появилась, он отложил ее в сторону и посмотрел на меня. Я улыбнулась с большой приязнью.

– Дом, милый дом, – сказала я.

Виктор натужно улыбнулся, а Сашка заворочался, открыл глаза, увидел меня и обрадовался:

– О, какие люди. Снежана, есть хочешь?

Я посмотрела на него с сомнением, но он был само благодушие, сел на кровати и сладко потянулся.

– У вас, что, своего дома нет? – довольно невежливо спросила я.

Виктор снова промолчал, а Сашка также радостно замотал головой.

– Снежана, пока у меня не будет диска, я в Питер ни ногой, меня там сразу пристукнут. А я считаю, что дом – это место, где тепло, надежно, и тебя даже иногда немного любят. Ведь ты меня любишь? – Сашка невинно похлопал глазками, а я только усмехнулась.

– До потери памяти.

– Память терять не надо, – озабоченно ответил он, проходя мимо меня по коридору в кухню, – а то забудешь, где диск лежит.

Я покачала головой и проследовала за ним. Сашка вытащил из холодильника кастрюлю и начала разогревать мне суп.

– Гороховый, – сказал он с такой гордостью, словно за суп давали нобелевскую премию.

Вскоре мы сидели втроем и ели суп.

– Ладно, – нехотя сказал Виктор, – хватит ходить вокруг до около. Снежана, нам нужен диск.

– Вам? – удивленно уставилась я на них.

– Я же говорю, – не преминул вставить Сашка, – она внимательная, все подмечает. Только понять ничего не может.

– Да, нам, – продолжил Виктор, – Сашке, чтобы в Питер вернуться, мне по личным делам.

Я некоторое время смотрела на них, часто моргая, а потом откинулась на спинке стула и сказала:

– К сожалению, ничем помочь не могу.

– То есть? – напрягся Виктор.

– Нет у меня диска, – развела я руками, – я его отдала.

– Как отдала? – подскочил Сашка, – кому?

– Кириллу Серову.

– Что? – Виктор на этих слов подскочил и даже немного побледнел, – но как? Когда?

– Это его ребята схватили нас вчера и увезли в кооператив, – сказала я, отмечая, что никого не удивила своей осведомленностью, – а сегодня я встретилась с этим самым Кириллом и отдала ему диск.

Виктор некоторое время смотрел на меня, не отрываясь, Сашка только задумчиво чесал нос.

– Это конец, – выдал Виктор, садясь на свой стул и упираясь лбом в ладони, – какая же ты беспросветная дура.

За эти слова мне стало обидно, потому что дурой я себя не считала, тем более беспросветной.

– Подожди ругаться, – махнул рукой Сашка, – девчонка она и есть девчонка, чего от них ждать. Тем более, от Снежаны.

Эти слова не несли в себе прямого оскорбления в мой адрес, однако ассоциативный ряд мне не понравился, потому я нахмурилась еще больше.

– В общем, так, – встала я, – ничего про диск больше слышать не хочу. Для меня эта история окончена. Если он вам так нужен, идите к Серову и с ним договаривайтесь.

Сашка некоторое время выстукивал пальцами дробь, размышляя о чем-то своем, потом поднялся и подошел ко мне.

– Ты хорошая девушка, Снежана, – заявил он с чувством, – жаль, что у нас с тобой ничего не получилось.

С этими словами он сделал ручкой и покинул квартиру. За ним поднялся и Виктор, тоже остановился напротив меня, посмотрел мне в глаза, тоскливо покачал головой.

– А ведь все могло получиться… – с этими словами он покинул квартиру вслед за Сашкой.

Относились его слова к делу с компроматом или ко мне лично, я так и не поняла, однако не сильно расстроилась, когда он был Костиком, то нравился мне значительно больше.