Красивые штаны. Рассказы и фельетоны

Господин в цилиндре направился к двери, но остановился и сказал строго:

– Но имейте в виду… Если они у меня испортятся через две недели, деньги обратно… Скандал устрою…

Оставшись один, приказчик уныло почесал затылок.

– Ох, не надеюсь я на этот самый товар. Как пить дать провоняются. А потом скандалу не оберешься. Уж лучше закрыть лавочку. Э-эх!

1924

Лакейские штрейкбрехеры

Макдональд и Гендерсон посетили Черчилля, который встретил их вопросом: «Вы пришли сообщить мне, что Генеральный совет отменил всеобщую забастовку?»

Получив отрицательный ответ, Черчилль сказал: «В таком случае мне, к сожалению, не о чем с вами говорить».

«Известия»

Газеты пишут об этом так, но в действительности было иначе.

– Господин Черчилль! Там вас двое каких-то на кухне дожидаются.

– Ладно. Подождут.

– С семи часов утра сидят. Кухарке мешают.

– Кто такие?

– А кто их знает. Говорят, будто рабочие представители.

– Рабочие? Представители? – оживился Черчилль и даже порозовел. – Что же вы молчите! А ничего такого эти представители не говорили?

– Никак нет. Не говорили.

– Просите.

– Здравствуйте, братцы!

– Здрав!.. Жлай!.. Господин министр!..

– Что скажете хорошенького своему старому другу Черчиллю? Не явились ли вы сообщить мне, что Генеральный совет профсоюзов отменил всеобщую забастовку? Э?

– Н… никак нет…

– Так какие же могут быть между нами разговоры? Вон!

– Хи-хи!.. Ваш… снят… ство! Не признаете разве? Всмотритесь: мы же ваши старые, извините, лакеи. Я-с – Макдональд, а вот он-с – Гендерсон. Идем это мы, значит, по улице и дай, думаем, зайдем к своему старому барину… Вроде как бы с визитом. Хи!

Черчилль побагровел и затопал ногами:

– Макдональд?! Гендерсон?! Вон! Вон! Вон!

– Вашсиясь… не велите казнить, велите слово вымолвить! Как перед истинным богом… И Гендерсон может подтвердить. Гендерсон, подтверди!

– Мол-лчать! Предатели! Забастовщики! Против правительства осмелились выступить, сук-кины дети? На короля руку подняли? К-канальи! Барину своему свинью подложили? Отвечайте!

– Никак нет! Лопнуть нам на этом самом месте! Ни сном ни духом не виноваты.

– Как же не виноваты? А кто ж, по-вашему, эту всю кашу заварил, как не вы, а?

– Н-никак-с!.. нет-с!.. Ни сном ни духом!.. Потому мы одно-с, а рабочий класс это все и сделал. А мы – никак нет… Неповинны. Лопни мои глаза. Да рази ж мы б осмелились? Да на своего благодетеля, на своего кормильца-поильца! Да поднять? Да руку? Да ни в жисть! Что вы, вашсиясь! Во имя бога действительно призывали, а что там что-нибудь такое – ни-ни! Верьте совести!

– Все равно! Противно на вас смотреть! Пошли вон!

– Ваш… сиясь!.. Велите слово вымолвить!

– Тьфу! Ну, черт с вами, говорите. Только покороче. Да не ползайте, ради бога, на коленях по полу и не хватайте за ноги. Терпеть этого не могу. Ну?

Макдональд быстро встал с колен и, наклонившись к господину Черчиллю, застенчиво прошептал:

– Вашсиясь!.. Как у нас теперь в Британии всеобщая забастовка и все… хи-хи… начинают бросать работу, так надо полагать, что и лакеи скоро забастуют… Понимаете?

– Ничего не понимаю… Ну?

– Как же-с!.. Забастуют лакеи. Это уж обязательно… К тому дело идет… Так нельзя ли тогда тово… Службишку бы нам с Гендерсоном тогда нельзя ли какую? А? Мы бы верой-правдой… До последней капли…

– В штрейкбрехеры хотите, что ли?

– Вот именно… хи-с, хи-с!.. Так точно… В лакейские. В штрейкбрехеры хотим.

– Ладно. Так бы говорили прямо. Надевайте ливреи. Мне лишние лакея пригодятся. Но только чтоб у меня ни-ни! Небось проголодались? А? По глазам вижу, что лопать хотите. Мери, дайте им две порции королевских котлет с гарниром а-ля Чемберлен. Кушайте, братцы, а завтра на работу!

С этими словами Черчилль удалился предаваться своим печальным мыслям, а Макдональд и Гендерсон надели ливреи и с аппетитом принялись за королевские котлетки.

1926

Летят!

Бывший чиновник Иван Иванович посмотрел на небо и спешно покрылся обильным, но очень холодным потом.

– Летят, – прошептал он, – летят, негодяи! Как пить дать летят! Лопни мои глаза!

Впрочем, глаза не лопнули и пить никому не пришлось давать. Наоборот, самому захотелось пить. От бешенства!

Высоко в небе, огибая верхушку Сухаревой башни, жужжащими мухами ползли аэропланы – семь штук.

– У-у, подлые! Летят и в ус себе не дуют. Одно слово – чудеса техники. Дожили, значит, до того, что коммунисты над головой лазают.

– А может, не наши, а? – спросила сердобольная торговка, обвешивая зазевавшегося покупателя.

– Не наши… Не наши… – передразнил Иван Иванович. – Чего зря треплешься! Звезды на крыльях, чай, видишь?

– Ви-жу.

– Ну и ладно. Коммунистические, значит, и есть. Птички.

– Вот они тебе, эти птички, такое на лысине снесут яичко, что мать родную позабудешь, – весело подмигнул проходящий мимо красноармеец.