Красивый Александр

– Раз так, какого черта тогда ты тянулся своими грязными животными руками с этой паршивой ручкой ко мне? Ты не имел на это права! Ни малейшего! – кричала охмелевшая Гришина.

– Потому что мы боги в этом институте и в городе, а ты просто животное! – поддержал Данилин.

– Ты понимаешь, что это оскорбление? Ты унизил меня! Между нами должна быть нерушимая стена! Ты не должен даже смотреть на нас своими косыми ужасными глазищами !!!

Не имеешь права здороваться с нами! Мы – благородное общество! – разошлась Гришина.

– Элита! – опять вставил свое слово Максим.

– Ты просто чудовище! Как ты мог подумать, что я возьму из твоих кривых лап эту ручку? Из твоих вонючих, мерзких…– Гришина запнулась, не зная как еще можно другими словами назвать некрасивые руки Александра, да еще так, чтобы указать на его низкое место в обществе.

– Катя права. Люди, которые сидели в аудитории просто в шоке были. Ты понимаешь, что тщательно отбирая себе каждого знакомого, с кем мы вообще можем поздороваться, ты своевольно поставил себя в такое положение, в привилегированное положение нашего «друга», от которого мы можем слышать не только приветствие, а еще и принять что-то из его рук?

Александр чуть не сошел с ума от таких уверенных выводов и претензий. Что ему ответить? Да и как понять такой ярко выраженный снобизм? Он наконец-то затушил папиросу, которую довольно долго курил, и которая щедро подарила ему головокружение и тошноту. Но Александр старался быть стойким и довести это дело до конца, какое бы умалишенное оно ни было. Фужер он тоже опустошил.

– Ой, Ник, что тут говорить? – обратилась Гришина к Никите. – Что ему рассказывать про наше общество, про компанию избранных? Тут вообще в целом можно сказать, что любой, даже самый обыкновенный человек из разряда «быдло» не принял ручку эту. Это же просто немыслимо! Ты вот вообще себя в зеркало видел? – обратилась она к Саше.

– Да, у тебя есть дома зеркала? – поинтересовался Никита.

–Есть, – спокойно ответил Александр, вспомнив случай в детстве.

– Ты понимаешь, что тебе нужно сторониться людей? Они пугаются тебя! Общество, любое общество, даже самое низкое, не для тебя! Ты напрягаешь людей! Ты – отброс! – не могла остановиться Гришина.

– Она здраво говорит, – снова поддержал ее Никита. – И как ты только посмел? Набраться такой наглости, чтобы протянуть ручку Кате? Королеве города?

Наташа практически задыхалась от злобы. Сказать, что она была в шоке – значит просто промолчать. «Мне казалось, что они разумнее» – думала она.

Александр немного выдержал паузу. Он был опьянен, мысли путались, постоянно возникали думы о бабушке, о доме.

– Я совершил ошибку. Я не знал. Прошу простить меня, – пролепетал он, достаточно виновато, но как мог твердо.

После таких нападок он и сам начал верить в то, что поступил неверно, ведь он практически не общался с людьми, так долго сидел дома и только и делал, что читал книги прошлых столетий. Какая жизнь происходит за окном их маленькой квартиры и знать не мог. А она-то вон какая!

– Хоть извинился наконец-то! – сказал Данилин.

– Ой, что мне его извинения? Раз дерзнул один раз, пусть дерзнет и еще! Хочешь быть в нашей компании? Да не вопрос! – Гришина схватила давно стоявшую бутылку водки на столе, открыла ее и налила полную рюмку Александру. Сами они пили ром. Видимо, водка была именно для Александра.

– Пей! – крикнула девушка, с округлившимися глазами.

Саша чуть взволновался от крика и такого натиска со стороны Кати.

– Пей, я сказала! Быстро! – продолжала она.

– Ну, раз девушка просит, – снова очнулся Максим, – грех не выпить!

Данилин наблюдал за реакцией Александра. А он спросил:

– Я вот только не пойму. Простите меня, господа, еще раз. Вы всё говорите мне, что я хочу быть как вы. Нет, я не претендую на место в вашей компании. Мне и, правда, не место в ней, я и сам понимаю. Однако позвольте спросить, не сочтите за наглость, пожалуйста, раз уж я здесь, и мы все же беседуем, невзирая на нерушимую стену. Чтобы быть в числе ваших избранных товарищей, нужно уметь много пить?

Для Гришиной вопрос Александра стал последней каплей. Она вскочила, подлетела к нему, замахнулась, но тут же осеклась, поняв, что ей противно прикасаться к Александру.

– Пей, тварь!!!! – вскричала она. – Рассусоливает он тут, умник проклятый!

Гришина плеснула из своего бокала оставшийся ром в лицо Александра, и его достаточно ощутимо ударили кусочки подтаевшего льда. По всему его лицу растекался ром и крупными каплями падал на стол.

– Но я не хочу пить. Я пришел сюда решить недоразумение, – сказал Александр, вытираясь рукавом, без злобы и брезгливости.

– Вопрос решен, Александр Николаевич! – сказал Данилин.

Гришина, придя в себя, снова села рядом с Никитой.

– Вопрос решен, – повторил Данилин, – ты был неправ, пытаясь оказать никому ненужную помощь людям, на которых даже смотреть не имеешь права. Ты это признал, извинился. Что ж, теперь пей.

– Но я не желаю. Если вопрос решен и извинения приняты, то, возможно, я могу пойти домой? – спросил Александр как бы с извинением.