Красивый Александр

Саша все лежал на полу в ногах у бабушки и не знал, что ей ответить. Как вымолить ее прощение?

– Встань уже! Что ты лежишь? – сказала Анна Владимировна. – Слава Богу, ты нашелся. Что случилось, Саша?

Александр, поднимая на бабушку блестящие от редких слез глаза, один черный, другой каре-зеленый, снова отстранил от нее взгляд. Лгать не моглось! Весь сегодняшний день был как рыбья кость, вызвавшая нагноение. Под воздействием всех прошедших ситуаций, чувств, которые они вызвали, удивления, что ему помогла девушка (милая хорошая девушка помогла ему!) и, конечно же, алкоголя Александр начал рассказывать все по порядку. Начал он со случая с ручкой.

Анна Владимировна предложила внуку ненадолго прерваться, чтобы пойти на кухню, расположиться удобнее и нормально все обсудить. Там бабушка поставила на стол обещанный ранним вечером травяной чай и принялась слушать. Александр успокоился. Страха больше не было. Вот бабушка – жива, здорова. Да, уставшая, и как будто резко еще больше постаревшая, но успокоенная тем, что видит перед собой внука. Пусть опьяневшего, пусть виноватого, но тоже живого и невредимого.

Ах, Александр! Ты собрался рассказывать бабушке правду? Все как есть? Про Данилина, Гришину, про крысиного короля? Про тень? Про Алену тоже расскажешь? Как ты сейчас не прав. Но это Александр узнает позже.

И Александр начал свое повествование. Попивая ароматный чай, он все рассказывал в лицах, так, как было. Только бабушке, своему единственному другу и покровительнице, он мог позволить выразить эмоции и огласить чувства, которые тогда испытывал. Саша ничего не перевирал, рассказывал все, как было, объективно, дополняя рассказ только своими личными переживаниями. Но не охарактеризовал других, только себя.

Анна Владимировна начала меняться в лице уже после первого рассказа о ручке.

– Какова наглость! Быть такого не может, Саша! Чтоб из-за ручки! – восклицала она.

– Оказывается, может, бабуль! – Александр от домашней обстановки и спокойствия отрезвел, но не до конца. Был разговорчив и чувствовал себя как сдобная выпечка – воздушно и легко. Рвота прекратилась, тревога ушла, желудок перестал беспокоить, наверное, простив хозяина за прошлое и радуясь травяному чаю.

Анна Владимировна внимательно слушала внука и дальше. А тот, в свою очередь, рассказал и про то, как встретил около подъезда Алену Добронравову, и как искренне он к ней относится. Сказал, что она очень милая, хорошая девушка, и он был очень рад, если б она могла с ним дружить. На этой фразе бабушка Александра опустила глаза, не сделав ни единого замечания, никак не прокомментировав симпатию Александра. Что она скажет ему? Напомнит о его ужасном облике? Это для нее он был прекрасен таким, каковым являлся, а для других, даже для самых добрых людей на земле, Александр – обыкновенный уродец.

Но Александру и не нужны, казалось, комментарии. По крайней мере, сейчас. Возможно, когда он выговорится полностью, он спросит мнение бабушки, но не сейчас. Он хотел просто говорить, говорить, чтобы выплеснуть из себя все, что накопилось за день и не только за день, если дело касалось, например, надоедливой устрашающей тени, а также Александр желал освободиться ото лжи, которую наговорил бабушке, объявить ей наконец-то правду, которую он не договаривал. Для него этот разговор стал исповедью.

Все шло по порядку. Бабушка от таких историй и признаний внука то вздыхала, то теребила краешек скатерти, то переспрашивала некоторые слова, но старалась не перебивать. Она его прекрасно понимала в этот момент. Однако волнение снова нахлынуло на нее, когда Александр начал вспоминать события, связанные с загадочным появлением крысиного короля. Она до сих пор не могла успокоиться от увиденного. Но она немного забыла о нем, так как мысли о столь странном и мистическом явлении сменила волна беспокойства за местонахождение внука, когда он так долго не возвращался. Теперь же, она снова вспомнила тесно связанных животных цвета грязного, мокрого асфальта, что метались в разные стороны и издавали противные отрывистые звуки. Она вздрогнула от отвращения. Немного покинув реальность, погрузившись в свои мысли по этому поводу, Анна Владимировна потеряла нить рассказа Александра, но очнувшись, снова начала слушать. Он повествовал о том, как крысы выстроились вокруг него, и как явилась к нему тень, к которой за столько лет он успел привыкнуть.

– Какая тень, Сашенька? – уточнила она. – Никак не пойму.

И Александр начал рассказывать. Про тот случай в детстве, про то, как его собственное лицо в виде тени посещала его и пугало, но он привык к ней и перестал бояться, рассказывал, что однажды она даже сложила две рифмованные строчки, когда он увидел Добронравову, и пророчила ему вечное одиночество. Рассказывал, что называет она его проклятым.

На этом слове Анна Владимировна даже подпрыгнула.

– Боже мой! – протянула она шепотом и закрыла рот руками. – Боже мой!