Красивый, богатый, свободный…

– И тогда ты разбила звезду – мою звезду, – я понял, что наделал. Разбить такую хрупкую красивую вещь на кусочки. Может быть, мы никогда больше не будем вместе. Из-за моей собственной трусости.

– Ты не трус, Эйден.

– Это ты сказала, Таш. Я не готов идти против моей семьи. Моей матери. Вся наша жизнь состояла в поддержании статус-кво, чтобы она была счастлива. Она воспитала меня мужчиной, которого она хотела видеть в моем отце. Уступчивым, любящим и обожающим ее. На самом деле она довольно неплохо воспитала людей вокруг себя, чтобы и они были такими же.

– Эйден, не надо…

Он покачал головой:

– Я бы с радостью избил человека до смерти, но я не рискнул бы привести тебя домой на ужин. Какой человек так поступает?

– Несовершенный человек. Самый обыкновенный.

Его фырканье получилось некрасивым.

– Ребенок.

– Ты был ребенком, когда вводились эти правила. Тобой управляла мать, как мной отец.

– Она такая манипуляторша! Я только что понял это.

– Она же твоя мать. И другой не будет. И все то, что она делала для тебя, когда ты был ребенком, по-прежнему ценно.

Эйден обратил свое замешательство на нее.

– У тебя больше оснований, чем у кто-либо, ненавидеть то, что она сделала.

Таш подняла лицо к небу.

– Хватит ненависти между нашими семьями. Если я принимаю это, значит, сможешь и ты. Ее наследие ранило нас обоих. Мы это остановили. Мы оба здесь. Мы не можем изменить прошлое, только настоящее.

Она подошла и встала перед ним.

– Итак, Эйден Мур, что ты собираешься делать с настоящим? Это важно.

Его ноздри дико раздувались.

– Я едва ли знаю, что делать.

– Я тоже.

– Я не имею права ожидать чего-нибудь от тебя. После того, как я поступил с тобой.

– Нет, ты не можешь ожидать. Но можешь надеяться. И спросить. – Она подошла и обвила руками его шею. – А я могу ответить.

Его руки сомкнулись у нее за спиной.

– Ты сделаешь это?

– Да, сделаю. Думаю, пришло время нового заказа для МурКо.

Эйден наклонил голову.

– Ты еще не закончила первый.

– Это будет что-то особенное. Многогранное, как бриллиант, и с замечательным потенциалом. Моя лучшая работа на сегодняшний день.

– Что это?

– Я собираюсь выплавить нашу совместную жизнь. И ты мне поможешь. Заточишь мои инструменты своей проницательностью, заправишь печь своей страстью и будешь оберегать меня от пламени своей любовью. Мы продемонстрируем ее в нашем первом совместном доме.

Эйден наклонился и прижался губами к мягкому местечку за ухом.

– Любовь, – тихо сказал он. – Разве это она? Полная неспособность спать, ужасное ощущение в животе. Лихорадочный пот, когда вспоминаю о нашей ночи вместе.

Одна ночь. Всего одна ночь была у ее матери с Натаниэлем. Таш впервые поняла, как одна ночь распалила страсть, которая длилась более двадцати лет. Она подняла руки еще выше, обнимая его.

– Да, глупо. Вот только это – любовь.

– Я думал, может быть, заразился гриппом.

– Ты выглядишь слишком хорошо для больного гриппом.

– Никогда нельзя знать наверняка.

– Я должна померить тебе температуру. – Она сделала это губами, долго, крепко и горячо. – Ух ты, какой теплый, – выдохнула она. – Наверное, я должна принести тебе куриный бульон.

– Только если ты съешь его со мной. В постели.

Эйден снова поцеловал ее, и она задохнулась от близости. Близости на клеточном уровне, связывавшей их так, что Таш думала: такого не бывает. Близость горячего цеха, где она сплавляла стекло.

Не сплавляйте два одинаковых кусочка стекла, иначе получится просто стекло. И напротив, два разных кусочка дадут неожиданный, рискованный и красивый результат.

Получится произведение искусства.

– Если это любовь, – прошептал ей в губы Эйден, – я не желаю ничего лучшего.

– А твоя мать? – Таш с трудом перевела дыхание.

– Ей придется научиться жить с этим.

– А отец? – спросила она за Адель.

– Мы наверстаем упущенное. Он с радостью станет твоим посаженым отцом на нашей свадьбе. И примет тебя в семейство Мур.

– У нас будет свадьба?

– В свое время. Не на этой неделе. Мне нужно знать, как идет работа с оригинальным изделием для нашего здания. Посмотреть, хороший ли ты художник для нашей совместной жизни. Возможно, не слишком…

– Эйден Мур, вы зазнались…

Все, что она смогла сказать. Его красивые тщеславные губы украли ее слова и дыхание. Навсегда.