Красивый и чайлдфри

За Алисой шёл Михаил. Он тащил две доски, и казалось, что это именно они, а не потеря дочери и не ссора с женой лишили его сил.

Замыкали Эдуард и Глеб. Глебу было очень тяжело прыгать по камням и корням на одной ноге, но Эдуард нашёл для него подходящую палку – костыль. И теперь Глеб опирался с одной стороны на палку, а с другой – на плечо Эдуарда. Так они и продвигались потихоньку.

Алиса карабкалась, выбирая, куда ступить и, словно мантру, повторяла: «Так не бывает… Так не бывает…» Она смотрела на деревья, но перед глазами плескалось море, вспоминались какие-то моменты… То головокружительный подъём на волну, то полёт, как на Танечкиной картине, которую она подарила Эдуарду, то смеющаяся Софочка, то голубь с отрубленной головой… то мама с полотенцем через плечо… то растерянный папа в дверях… то Коля с машиной… то снова море… Всё это в солнечных бликах и мельтешении пожелтевшей листвы.

Впрочем, солнечные блики и мельтешение пожелтевшей листвы были на самом деле.

Картинки мелькали, Алиса шагала. Автоматически переставляла ноги. Шагала так же, как держалась за доску на волне – на воле к жизни, на упрямстве, на… не понятно на чём.

Но усталость, холод и голод всё сильнее и сильнее давали о себе знать. И вот, когда Алиса уже готова была сдаться и упасть, Артурчик крикнул:

– Здесь пещера!

Новость всем прибавила сил. Пещера не решит всех проблем, но хотя бы скроет от ветра – несильного, но пронизывающего и холодного.

Где-то в спинном мозге Алисы пещера ассоциировалась со спасением, с безопасностью. И она прибавила шагу.

Это был достаточно глубокий грот с высоким потолком, с расщелиной чуть сбоку и наверху. Через расщелину в грот попадало немного света. Пол был относительно ровным. Под толстым слоем коровьих лепёшек и помётом более мелких животных, угадывался камень. Стены были каменными, сухими. Вообще грот был сухой, несмотря на расщелину. В глубине темнели два узких прохода, скорее всего ведущих в другие камеры пещеры.

Когда Алиса вошла, Артурчик уже лежал на доске, расположив её на самом ровном и относительно чистом месте. Вторая доска стояла, прислоненная к стене.

Рядом с Артурчиком на своей доске сидела Елена и куталась в тонкую парашютную ткань кайта. Она дрожала. Наверное, её сильно морозило.

Ни на жалость, ни на злорадство у Алисы сил не было – она и сама замёрзла. И тоже не прочь была закутаться в кайт. Но кайт был у Елены. У одной…

Алиса разозлилась – всё Елене! И мужики, и кайт, и фотосессия! Она что, самая крутая? Кто ей это сказал? Конечно, она обгорела на солнце, но, например, у Танечки дочка осталась в Муйне… Да и самой Алисе было не сладко и очень холодно… Все замёрзли! А греется только Елена… Это не справедливо!

Но сил забрать кайт у Алисы не было. Она прислонила к стене рядом с уже стоящим там сёрфбордом доску Глеба, свою положила на пол и села на неё и, в попытке согреться, обхватила себя за плечи. Увидев, что Танечка сидит на камнях, встала, подошла к ней, принудила безвольную подругу подняться, отвела к своей доске, посадила и села рядом, обняв её за плечи.

Танечка дрожала. И Алису трясло. Хоть ветер в пещеру и не задувал, и одежда немного подсохла, пока шли, осень никто не отменял. Температура воздуха была явно выше нуля, но также явно тут был не Вьетнам.

Алиса снова посмотрела на кайт на плечах у Елены. Та дрожала так, что плечи ходили ходуном…

Вошёл Михаил. Поставил доски к уже стоящим. Потоптался, бросая взгляды на жену, потом развернулся и вышел наружу.

Алиса проводила его взглядом.

«Что? Тебе нечего ей сказать?» – подумала она. Я утешаю Танечку, а ты даже обнять не можешь!

Танечка сильно дрожала, да и Алису колотило. Она только крепче прижимала к себе подругу, пытаясь если не успокоить её, так хотя бы унять дрожь.

Услышав шум, Алиса подняла голову. Это Михаил вернулся с охапкой хвороста в руках.

– У тебя что, зажигалка в трусах спрятана? – с усмешкой спросил Артурчик.

Михаил глянул на Танечку и ничего не ответил. Сложив хворост в кучу, снова вышел. Вернулся с большой сухой берёзовой веткой. Положил ветку рядом с хворостом и снова вышел, так же молча.

Алиса с неприязнью посмотрела ему вслед – чего выпендриваться с дровами? Костёр зажечь всё равно нечем. Зажигалки нет, Михаил не курил. И никто из присутствующих не курил, так что… А вот Танечке сейчас требуется внимание, ей плохо!

Наконец до пещеры добрели Эдуард с Глебом. Лицо Глеба было серым.

Алиса несколько отрешённо посмотрела, как Глеб ковыляет, повисая на плече Эдуарда, как кусает губы… С неохотой встала, взяла стоящую доску, молча положила её на землю к самым ногам Глеба и вернулась к Танечке.

– Спасибо, – поблагодарил Эдуард и с облегчением отпустил Глеба. Повернувшись к Артурчику, сказал: – Ты уже отдохнул. Иди помоги Михаилу с дровами. Нам нужен огонь.

– Смысл идти? – спросил Артурчик, не двигаясь с места, даже не шевелясь. – Как мы его зажжём? У нас нет спичек, у нас нет зажигалки, у нас не фига нет.

– У нас есть Алисина камера. Используем объектив, как лупу. Пойди помоги! – повторил Эдуард.