Краски для моей души (СИ)

Сделав шаг, он остановился, понимая, что идти-то ему некуда, да и незачем, раз тут ничего нет. Но и стоять на месте было тяжело и хотелось занять голову мыслями, но только все мысли ушли, оставляя пустоту. За этот короткий период она прокралась и в сознание. Хах, а в душе уже и так пусто.

Приложив руки к грудной клетке, где должна была быть душа, он ничего не почувствовал. Только лёгкий стук. Стук?! Отдёрнув ладони от рёбер, как от огня, он задержал дыхание, стараясь услышать постукивание белёсой души о такие же белые рёбра. Но ничего такого не было. Всё тихо. Шумно выдохнув, он снова приложил руку к груди. И опять этот стук. Всё казалось очень странным.

На самом деле он не ощущал стука, но волны вибрации очерчивали пальцы, позволяя ощутить что-то похоже на стук или предположить, что это он. Такие ощущения заставляли напрягаться. Что-то было не так.

Самым неожиданным для него стало осознание того, что он даже не подумал о том, где он находится. Будто всё так и должно было быть. В этом месте он мог лучше… чувствовать? С эмоций будто сняли оковы, освободили от прозрачной плёнки, обмотанной вокруг несколько раз, и стёрли всю пыль.

Почувствовав мимолётную свободу, он расставил руки в стороны, падая назад. Боли не было, как и жёсткого пола, на котором он стоял мгновение назад. Зажмурив глазницы, он увидел искры и цветные круги, а когда раскрыл, их видения никуда не исчезли, всё также проплывая перед белыми зрачками.

Калейдоскоп ещё долго продолжался, а он не смел отводить взгляд от цветного шоу. Чего-то было больше, а чего-то меньше, но вместе они создавали успокаивающую гармонию. Появилось чувство важности данного момента.

Тело стало тяжёлым, а в ушах появился неприятный звон, заставивший скривиться от неприязни. Он надавил пальцами на виски, пытаясь угомонить боль в черепе, но всё безысходно. Подумав о том, что хочет уйти отсюда, он пытается встать.

Криво усмехнувшись, он чувствует тепло в области лба. Приятно. Закрыв глаза в антипустоте, он открывает их в другом месте.

Слепящий жёсткий белый свет резал глаза, заставляя жмуриться. Больно. Хотелось закрыть своё лицо руками, но те оказались тяжёлыми и не хотели слушаться, оставаясь в своём изначальном положении, но вот поверх глазниц всё-таки легла ладонь, давая потихоньку привыкнуть к такому кошмарному источнику света. Скелет успел про себя несколько раз проклясть эти ужасные лампочки и их создателей. Спустя какое-то время зрачки перестало щипать, и можно было нормально приоткрыть глаза. Рука перед глазницами исчезла, позволяя осмотреться. Всё было таким же светлым, но уже не слишком белым, так как стены были выкрашены в нежный голубой цвет, а постельное бельё отдавало лёгким зелёным оттенком. Всё стало приятнее и лучше.

Медленно повернув голову в сторону, он с удовольствием увидел сидящего рядом Гастера. Он улыбался как всегда мягко, но в этот раз в этой снисходительной усталой улыбке были нотки и печали, что не укрылось от взгляда Инка.

Гастер? Это скелет напротив? Или нет?

Стало сложно думать, а в голове снова всё загудело. Он не может нормально вспомнить всё, что было до этого. Воспоминания мелкими обрывками вспыхивали, как искры, и так же быстро исчезали, сгорая.

— Инк?

Да, он — Инк. Это он помнит, хорошо и отчётливо.

— Тебе плохо? — сейчас он осознал, что слегка скривился от всего, что навалилось на него за пару мгновений.

Хочется ответить «да», но он лишь мотнул головой, чувствуя, как по телу разливается тепло от заботы такого родного человека, хотя раньше он и не чувствовал семейного уюта рядом с этим монстром.

— Мне тяжело всё вспомнить, — тихо сказал он, слыша тяжёлый вздох.

— Это так. У тебя было очень сильное сотрясение, и в какой-то момент была вероятность того, что ты и вовсе не откроешь глаза. Потеря памяти является последствием нанесённых тебе увечий, — он снова положил ладонь на перебинтованный череп Инка, легко поглаживая его.

— Это пройдёт или останется со мной навсегда? — было трудно принять тот факт, что теперь он может и вовсе не вспомнить свою прошлую жизнь. Он чувствовал, что она важнее всего сейчас.

— Зависит от тебя, но думаю, что у тебя всё равно будут проблемы, — поглаживания остановились, но рука осталась на черепе, успокаивая.

— Я хочу всё вспомнить, — он прикрыл глазницы, собираясь с силами. — У меня такое чувство, что если я всё забуду, то забудут и обо мне, и я перестану существовать. Это страшно.

— Не бойся, не забудут. Ты, Инк, всегда будешь окружён людьми и монстрами, которые будут помнить о тебе. Я буду помнить.

— Почему вы грустите? — снова обратив взгляд на мужчину рядом, парень хотел улыбнуться, но ему самому было невесело. Он пытался вспомнить.

— Знаешь, твои родители…

— Вы хотите сказать, что они гордились бы мной?

— Нет, — Гастер смотрит прямо в зрачки художника, выискивая там что-то. — Они, точнее один из них, гордится тобой сейчас.

— Сейчас?

— Да, ты столько смог пройти и преодолеть, несмотря на свою особенность, ты смог найти друзей. Это требовало больших усилий. А рядом никого не было, чтобы поддержать тебя. Я корю себя за это. Прости.