Краски. История макияжа

Красный, самый древний цвет краски, пробуждает в нас первобытный эмоциональный отклик и возбуждает сильные и противоречивые чувства.

К этому моменту краски для макияжа уже существовали почти в том же количестве оттенков, что и краски художественные – и использовались мастерски. В дневниках, опубликованных в 1877 году, шведский аристократ граф Аксель фон Ферзен описывает увиденную им сцену: французская дворянка наносит макияж и использует, по его словам, шесть баночек с красной краской и еще одну, в которой было что-то скорее черное, чем красное. Мораг Мартин в своей книге Selling Beauty («Продавая красоту») говорит, что «граф понял, что там был красивейший из красных цветов, которые ему когда-либо доводилось видеть. Затем, поверх этого первого слоя, дама добавила краски из остальных шести, по две зараз»[21].

В то время при дворе красной краской пользовались и мужчины, и даже дети – правда, несколько другими оттенками, нежели женщины. К 1780 году во Франции румяна можно было купить у парфюмеров. Сделать это мог каждый, у кого хватало денег. Но средние классы использовали меньше косметики, и в целом их образ был более скромным, чем у аристократии. Французские писатели Эдмон и Жюль де Гонкур в одном из своих произведений объясняют, что «румяна благочестивой дамы – не то же, что румяна придворных или румяна куртизанок; это лишь намек на неуловимый оттенок»[22].

Неумеренность макияжа во Франции привела к осуждению его в Англии. Там многие все еще считали его фальшивкой и бутафорией. Портреты дам восемнадцатого века в Англии и США позволяют предположить, что они предпочитали выглядеть проще и естественнее, чем дамы во Франции в тот же период. В 1775 году англичанин Хорас Уолпол в письме из Парижа сравнил косметические привычки двух стран в таком юмористическом пассаже: «Вчера в опере я обнаружил англичанку – в плюмаже, но без макияжа, отчего она выглядела, как пускающая слюни шлюха; наши соотечественницы ни перед чем не остановятся, только бы продемонстрировать свое благочестие!»[23] Однако пропасть между «макияжем по-французски» и «макияжем по-английски» существовала недолго – Французская революция привела все к более-менее единому знаменателю, повернув парижскую моду в сторону большей естественности.

Мода менялась, а косметика становилась все более и более доступной, разнообразной и… менее вредной. К концу XVIII века небезопасность свинца и ртути получила научные доказательства, поэтому особым спросом стала пользоваться краска растительного происхождения. В то же время становятся невероятно популярными румяна под названием «испанская шерсть» (spanish wool), которые вообще-то были известны еще с XVII века. «Испанскую шерсть» можно было найти всех размеров и расцветок. Эти румяна представляли собой ткань, окрашенную кошенилью или аналогичным красителем и разрезанную на куски шириной около 4 см. Дамы прижимали ее к губам и щекам, чтобы придать им нужный цвет. Портативный вариант Spanish wool назывался «испанской бумагой» (spanish paper) и представлял собой небольшой, пропитанный пигментом лист бумаги, который удобно было хранить в дамской сумочке. Красную краску продавали расфасованной в маленькие баночки, стеклянные бутылки или на блюдце. В зависимости от текстуры ее следовало наносить пальцами, кистью из натурального ворса, заячьей лапкой или пуховкой.

В начале XIX века отношение общества к макияжу претерпело очередные изменения. Заявление королевы Виктории о вульгарности «всех этих красок» означало, что теперь всем надлежит быть бледными. Согласно предписаниям монархии, леди обязали ходить с «голым» лицом и сложносочиненной прической на голове, а женщину со следами румян автоматически относили к «актрискам» или, как тогда было принято выражаться, «дамам низкой морали». Женщинам, которые по разным причинам не были готовы с этим согласиться, оставалось только щипать щеки и кусать губы, чтобы стимулировать естественный прилив крови. В то же время к 1850 году во Франции производство косметики стало национальной индустрией. Центром ее был Париж, где румяна производились в невиданных ранее промышленных масштабах. К концу века покупательницам предлагали выбор из десятков возможных цветов и текстур.

«Сила красного на вашем лице так же велика, как вызываемый им прилив силы духа».

София Лорен, «Женщины и красота»

Конец правления Виктории и тесное общение ее сына, будущего короля Эдуарда VII, с некоторыми из самых известных в то время театральных актрис – Лили Лэнгтри и Сарой Бернар – смягчили отношение общественности к макияжу. К румянам снова стали относиться без презрения.

В книге «Защита косметики» (Defence of Cosmetics), которая вышла в 1896-м и которую ее автор позднее переименовал в «Превосходство румян» (The Pervasion of Rouge), писатель-сатирик Макс Бирбом писал: