Краски мечты

Я надеюсь на встречу с тобой. У меня есть несколько слов, которые я хочу сказать тебе лично.

И еще: я солгал тебе только однажды: на самом деле это я организовал «Новую драму». Прости, если сможешь, это действительно важно, но ты задала этот вопрос прежде, чем я узнал тебя.

Ты талантливейшая художница.

Твой Альберт Ридли...»

И номер нью-йоркского телефона.

Джина вытерла слезы. Слезы счастья. Неужели и для нее в этом мире есть настоящая любовь? Все-таки – судьба?

Порывисто, словно боясь что-то взвешивать, обдумывать, решать, Джина схватила телефонную трубку и, с трудом попадая пальцами по нужным кнопкам, набрала номер.

– Алло. – Это был его голос, сухой и хрипловатый чуть больше, чем обычно.

Чем обычно… Как странно.

– Добрый вечер. Это…

– Джина?!

– Да. Здравствуй, Альберт.

– Какое счастье!.. – Он задохнулся от восторга.

– Ну я пока не уверена, – улыбнулась Джина. Хотя уже знала, что так оно и есть.

Это было самое счастливое Рождество в их жизни. Точнее первый из всех счастливых праздников…

Джина и Альберт сидели на полу в музыкальной комнате у ее родителей. Позади них высилась гора подарков. Их это не интересовало. Они целовались, забыв обо всем на свете, и вовсе не чувствовали себя школьниками. Джина исхитрилась и выскользнула из его объятий.

– Сколько можно, – рассмеялась она, – давай общаться!

– Давай, – подозрительно легко согласился Альберт и осторожно начал подбираться к ней поближе.

– Подожди, разве тебе не хочется получить свой подарок?

– Хм… Я думаю, я его уже получил.

– Не этот!

– А какой?

Джина вытащила большой и плоский прямоугольный сверток:

– Вот этот.

Альберт взволнованно посмотрел на нее:

– Можно? – Он уже предчувствовал, что найдет там нечто потрясающее и бесценное.

– Конечно.

Это была она, «Бархатная ваза». Джине удалось передать все, что было возможно в веществе.

– Это ты? – спросил Альберт.

– Конечно, рисовала я, – с гордостью сказала Джина.

– Нет… У меня такое чувство, будто это – ты. Неразгаданная тайна бытия.

– У тебя впереди сколько захочешь времени, разгадывай, – улыбнулась Джина.

– Да… – Он все еще не мог отвести взгляда от картины.

– Ты вернешься в театр? – задала она вопрос, который, оказывается, давно болел у нее в груди.

– Да. Наверное, я сделал все, что мог сделать для театра, не имея любви. Но теперь…

– Теперь поцелуй меня, – счастливо улыбнулась Джина.

Она еще не знала, что во внутреннем кармане пиджака у Альберта лежит ее кольцо.