Красная Армия

Тактическая карта бригады украшала собой стену немецкой гостиной. Свет от питаемых батареями ламп освещал переполненную комнату ярким мертвенным светом, слепя глаза Антону, который перемещался от офицера к офицеру, проверяя, исправляя, и пытался сохранить ясный ум, осознавая, что у него начинается лихорадка.

Около полуночи его потрепанная бригада пересекла Везер по большим мостам в Бад-Эйнхаузене. Он спешился, чтобы еще раз оправится, и затем понаблюдать за маршем огромного количества боевых машин, за их угловатыми силуэтами, вырываемыми из темноты заревом бесконтрольно бушевавших в городе пожаров. Плацдарм прикрывали прибывшие зенитные батареи, спешно организованная противотанковая оборона, перемазанные грязью десантники, потрепанные и покрытые все возможными шрамами танки и боевые машины пехоты. Генерал-майор Ансеев, командир корпуса, прилетел на легком вертолете, что было смелым поступком, учитывая, сколько нервных стрелков было на плацдарме. Он спешно проинформировал Антона о возможном изменении ситуации. Была получена информация о возможной контратаке идущих с юга сил армии США. Информация была очень фрагментарна, и командир корпуса даже предполагал, что она может быть лишь плодом воображения перенервничавших штабных офицеров. Но Антону было приказано форсированным маршем перебросить свои силы к одной из дорог через хребет, на котором располагался Тевтобургский лес, на расстоянии более чем пятидесяти километров по второстепенным дорогам, а затем подготовиться к возможному маневру в южном направлении. Если американская группировка действительно вступит в бой, будет чрезвычайно важно удержать их западнее Тевтобурга и южнее линии Падерборн — Зост — Дортмунд. Антон должен был быть готов к срочному вступлению в бой прямо с марша, а также к быстрому переходу к обороне, в зависимости оттого, как сложиться ситуация. Ударные вертолеты корпуса начнут действовать к западу от Везера с рассветом. Так как его бригада шла на левом фланге корпуса, Антону предоставлялся приоритет в запросах на авиационную поддержку. Кроме того, он должен был получить тяжелые реактивные системы залпового огня и дополнительные орудия из артиллерийской бригады корпуса.

В голове у Антона все смешалось. Он понимал, что говорил командир корпуса, но это воспринималось как очередное безнадежно трудное, бездумное бремя. Он должен был собрать своих подчиненных и поспешно реорганизовать наступление, не имея времени даже на самое элементарное совещание. Слова командира о выделении ему дополнительных сил вызвали только дополнительную головную боль. Казалось, было кошмарно трудно управлять всем этим, просто невозможно держать все под контролем.

— Командование фронта прилагает все усилия, чтобы получить информацию об американских силах, если таковые действительно находятся где-то в том районе. — Сказал командир корпуса. — Если случиться нечто критическое, я лично вызову вас по дальней связи. Вы, разумеется, можете нарушить радиомолчание при столкновении с противником. Но я не ожидаю, что какие-то проблемы возникнут в ближайшее время, до рассвета. Американцы не могут двигаться настолько быстро. — Ансеев пригладил усы. — А пока летите, как ветер. Скорость — наилучший гарант безопасности.

Антон кивнул. Часть его испытывала детскую надежду на то, что командир увидит, как ему плохо и отстранит его от командования. Но тот был слишком погружен в ситуацию.

Антон собрался. Он ощущал, что диарея ослабла, хотя в тоже время его начало лихорадить. Но как, спрашивал он себя, сыну генерала Малинского, привилегированному сыну великого Малинского попроситься с войны, потому что у него, видите ли, случайный понос? Но сарказм не сработал И Антон знал, что продолжит идти вперед, пока будет физически способен на это, расплачиваясь за страшную любовь своего отца.

Его сейчас все меньше и меньше заботила личная гордость. Но он не мог позволить себе подвести старика. Пока не упадет, совершенно обессилев. Или не умрет, подумал он, прежде чем отбросить мысли о болезни.

Ему хотелось быть дома, в кровати, с Зиной, заботящейся о нем. Он мог полулежать, оперевшись на подушку, пить чай, а Зина могла бы читать ему. Возможно, небольшой рассказ одного из гигантов, что творили на русской земле еще до революции. И он мог бы прижать Зину к себе, и ее густые рыжие волосы вспыхнули на белом белье…

Я сделаю это ради отца, подумал Антон, борясь с нарастающей путаницей в мыслях. Я сделаю это для него. А потом все кончиться. Тогда это будет моя жизнь, и она будет принадлежать мне… и Зине. Но он по-прежнему не мог перейти от фантазий к решению насущных проблем.

Вертолет командира корпуса улетел в ясную ночь. Антон направил курьеров собрать рассеянных по колонне офицеров его штаба. Они разбили временный командный пункт в брошенном немецком доме, который стоял у очередного перекрестка. Антон ощутил в этом иронию. Казалось, война сводиться к дорогам, и перекресток, каким бы незначительным он не был, воспринимается как некий важный объект.