Красная Армия

Он стоял в подвешенном состоянии, когда внутренние двери закрылись за ним. Затем наружные двери начали открываться, и в лицо ударил прохладный воздух, вместе к которым пришли капли слабого дождя и далекий гул на шоссе. Прогноз обещал в первый день войны легкий дождь, и Чибисову повезло выйти из бункера, когда дождь перешел в мелкую водяную пыль. Наружная дверь закрылась, и Чибисов стоял, дыша так глубоко, как позволяли легкие, почти задыхаясь. Вблизи раздавался рокот лопастей вертолета кого-то из важных участников совещания. Лопасти молотили в темноте, набирая обороты. Под их шум, бесчисленные транспортные средства спешили к местам назначения. Мозг Чибисова опять заполнили расписания. Удар сразу после завершения развертывания был краеугольным камнем предстоящего наступления. Хуже всего было привезти все на позиции, аккуратно разложить, а потом ждать в тишине, сообщая противнику, что вы готовы к атаке, какие силы будут задействованы и даже где будет нанесен удар. План наступления так же держался на скорости, маневре и перемещении войск, которые не слишком отличались от предыдущих дней маршей по дорогам и поспешных привалов, но позволяли оперативно перемещать войска, создавая преимущество на направлении удара, достигая тактической и даже оперативной внезапности. Чибисов посмотрел на часы. Если все шло по графику, на шоссе шумела техника одной из дивизий седьмой танковой армии, направляющееся к Эльбе. Когда первый эшелон пойдет в атаку, второй начнет занимать освободившиеся районы развертывания. Чибисов верил в расчеты. Тем не менее, он признавал и то, что для солдат и младшего командного состава происходящее выглядело полнейшим хаосом. Нужно учиться у Малинского абстрагироваться, подумал Чибисов. Не увязать в подробностях и, в тоже время, не забывать о них. С подобной высоты любые заторы на дорогах или в районах сосредоточения просто исчезали, трансформируясь в показатели математической модели.

И все же замечательно, подумал Чибисов, что враг не решился на упреждающий удар. Он и Дудоров подробно обсуждали это с Малинским. За сутки до наступления, силы Варшавского договора, в особенности линии снабжения и тыловые службы были чрезвычайно уязвимы. Но НАТО ничего не предприняло. Дудоров был убежден, что превентивный удар полностью исключен. Но ни Чибисов, ни Малинский не могли полностью поверить в то, что враг будет терпеливо сидеть и ждать очевидного предстоящего удара.

Чибисов вдохнул ночной воздух. Дыхание восстанавливалось, и он ощущал себя вернувшимся с того света. Ему вдруг пришло в голову, что их план, мощное, неослабевающее наступление, для НАТО будет похоже на приступ астмы. Оно сломается, когда ему собьют и уже не позволят восстановить дыхание. В ночной тишине шум техники звучал особенно отчетливо, будто двигалась сама земля. Через несколько часов воздух разорвет первая волна авиации. И все равно противник ничего не делал.

Одинокий вертолет с ревом прошел у него над головой. Наверное, вертолет Старухина, подумал Чибисов. Но ему уже удалось выбросить командарма из головы.

Слабый дождь окончательно прекратился. Чибисов понимал, что он вернется, причем сильнее, чем раньше. Но пока что он стоял во влажном воздухе, думая о Малинском, который, фактически, спас его. Вернувшись из санатория, где он восстанавливался после начавшейся астмы, Чибисов обнаружил, что его собираются без его же ведома уволить из армии. Все тот же антисемитизм. Он ходил по инстанциям, пока, наконец, не попал к заместителю командующего Закавказским военным округом. Тогда он первый раз встретился с Малинским. Товарищ заместитель командующего округом, армия — моя жизнь. Я такой же офицер в такой же форме. Малинский молча смотрел на него, резко отличаясь от других генералов, с их раздутым самомнением и тягой к пустым угрозам, с которыми был знаком Чибисов. Таких, как Старухин.

Малинский сумел не допустить увольнения Чибисова и назначил его в оперативный отдел. Тогда разрабатывался запасной план вторжения в Иран, и нужен был хороший специалист в вопросах использования воздушно-десантных войск. Чибисов открыл что-то новое и для себя. Возможно из-за технической подготовки, у него была способность замечать детали, кроме того, он практически интуитивно понимал, как сделать план понятным для его исполнителей. Он полюбил свою новую работу.