Красная Армия

Офицеры дивизиона собрались вокруг него большой крестьянской семьей, привыкшей сообща решать все проблемы, и все делать правильно. Шилко приказал занять огневые позиции, подняв длинные стволы орудий до упора вверх, чтобы не врезаться ими в обрамлявшие дорогу деревья. Тяжелые стволы поднялись, как слоновьи хоботы, готовые по команде фыркнуть снопами огня. Заспанные офицеры терли глаза и колдовали над оборудованием, пытаясь что-то сделать в темноте. Шилко сомневался, что его подчиненные во время марша сверялись с картами, так как все устали и просто следовали за идущей впереди машиной. Он по-отечески напоминал им, где они находятся.

Лейтенанты и сержанты с криками размахивали маленькими фонариками, направляя огромные орудия на позиции в узком пространстве. Гусеницы грохотали по дорожному покрытию, двигатели рычали, будто злясь оттого, что их разбудили посреди ночи. Орудия напоминали Шилко больших, едва управляемых зверей.

К нему подошел Ромилинский.

— Товарищ подполковник, первая батарея готова и ждет огневой задачи.

Шилко кивнул. Он взял Ромилинского за руку, указывая ему направление стрельбы.

— Товарищ командир, разве мы не должны вызвать штаб дивизии и запросить разрешение на внеплановое открытие огня?

Шилко усмехнулся. При всех своих замечательных талантах штабного офицера, Ромилинский явно плохо представлял себе, как действовать в критической ситуации.

— Вы размышляете, как прусак, — сказал Шилко, с улыбкой глядя на молодого офицера. — Посмотрите вокруг. Я не смог понять, что за подразделение проходило здесь последний час. Я не знаю, где находится штаб дивизии, и не собираюсь тратить на это время, вместо того, чтобы решать стоящую перед нами задачу. Это все равно, что пытаться получить квартиру в Москве за час хождения по инстанциям.

— Но могут быть непредвиденные осложнения…

Шилко нравился Ромилинский. Капитан был жутко серьезным молодым человеком, всегда до болезненности искренним и ответственным. Шилко считал, что когда-нибудь он станет отличным командиром дивизиона, если не исчезнет в водовороте офицерской программы генерального штаба.

— Колебания… нежелание брать на себя ответственность… это, до некоторой степени наша русская болезнь, — сказал Шилко. — Сам я никогда от нее не страдал. Возможно, поэтому я до сих пор подполковник. Но я всегда был убежден, что если дела идут плохо, всегда должны найтись те, кто скажет: «черт с ними, с правилами, сделаем то, что нужно». И сейчас я собираюсь извлечь максимальную пользу из тех лет прекрасных уроков, которые мне преподала Советская Армия. В конце концов, что нужно хорошему артиллеристу? Цель и правильная позиция. — Шилко отпустил руку Ромилинского. — Разве Ленин спрашивал у кого-то разрешения на Революцию? В любом случае, вы останетесь здесь и будете вести огонь, а я собираюсь двинуться вперед и выручить тех ребят из мотострелковых войск. Поддерживайте связь по рации. И покажите им, где раки зимуют!

* * *

Майор Коловец не был уверен в правильности принятого решения. Его усиленный танковый батальон, выступавший в роли передового отряда, просто катился через тыл противника после небольшой стычки. Звуки боя остались в десятках километров позади. Ситуация казалась Коловцу настолько нелепой, что он размышлял, не ловушка ли это. Он вел свои танки по хорошим второстепенным дорогам, не встречая сопротивления. Время от времени за деревьями в полях просматривались какие-то огни, но по ним никто не стрелял. Он приказал своим подчиненным не стрелять, если он не будут атакованы первыми. Коловец обратил внимание на то, что окружающие дорогу сельские пейзажи менялись очень мало, и его это волновало. Он опасался, что колонна потеряется в темноте, и это может отразиться на его послужном списке. Но батальон двигался по шоссе с севера на юг, и казалось, что все шло весьма неплохо.

Коловец попытался связаться со штабом и доложить о своем местоположении. Но эфир был переполнен статическими помехами и треском. Он не знал, стали ли они жертвой направленного радиоэлектронного противодействия, или помехи были случайными. Он только знал, что не может связаться ни с кем из вышестоящего начальства, и ощущал неуверенность в соответствии своих приказов реальному положению дел.

Они двигались по узкой, незащищенной полосе автобана, обвитого цепью проселочных дорог. Этот путь наименьшего сопротивления вел колонну на юго-запад. Несколько раз фланговое охранение сообщало о технике противника, двигавшейся по параллельным проселкам. Коловец боялся потери связи с собственным охранением, как и со штабом. Но связь более-менее пробивалась сквозь заполнявший эфир белый шум. Он был в ужасе от мысли, что его могут обнаружить, а уж тем более поймать в засаду в лесу. Картина напоминала ему сказки, которые мама рассказывала в детстве, когда все плохое случалось в ночном лесу.