Красная армия. Парад побед и поражений

До Сталинграда немцев ничего не беспокоило и они творили, что хотели, не в малейшей мере не волнуясь о последствиях: они победят, а победителей некому судить. Возьмите то же Катынское дело. Мало того что они расстреляли польских офицеров, наших военнопленных, коммунистов и евреев Смоленска практически в парковой зоне отдыха на месте ежегодного расположения пионерлагеря. И расстреляли в этом месте только потому, что тут удобно было расстреливать. Мало этого, они и закопать их по-человечески поленились – поляки, служащие немцам, уже в зиму 1942 года эти могилы обнаружили по торчащим из земли деталям польской униформы и поставили на этих могилах березовый крест с жестяным венком.

И так же нагло немцы расстреливали по всей оккупированной территории. Я помню, как в студенческие годы нас повели показать место массового расстрела немцами советских офицеров, скорее всего политработников. Я уже не помню, где это именно было, но мы к месту установки мемориального знака шли пешком от нашего стоящего в центре Днепропетровска института не более 15 минут. Знаменитый Бабий Яр тоже находился в черте Киева, места массовых расстрелов в районе Риги буквально в нескольких километрах от города и в сотне метров от автомобильных дорог.

Однако после Сталинграда ситуация изменилась кардинально: немцы заволновались на всех уровнях. По воспоминаниям советских военнопленных, с 1943 года резко изменилось отношение к ним: немцы перестали считать советских военнопленных за скотов, резко улучшили их содержание и чуть ли не стали перед ними заискивать. Забеспокоились и на самом верху Германии – с 1943 года немцы начали выкапывать и сжигать трупы в местах массовых расстрелов советских граждан на советской территории.

И я уверен (на чем базируется эта уверенность, покажу ниже), что вначале немцев вообще не беспокоили документы, сопровождавшие пленение «сына Сталина», – этих документов, скорее всего, вообще не было или было очень мало. Но после Сталинграда до немцев не могло не дойти, что уничтожение всех документов по «сыну Сталина» – это не выход. В этом случае русские восстановят все события по показаниям свидетелей. Поэтому немцам нужно в решающий час уничтожить только документы, свидетельствующие, что это был двойник (как это сделал комендант Заксенхаузена), а вместо них оставить достаточное количество документов, которые бы «неопровержимо доказывали», что это на самом деле был Яков Джугашвили.

Исследователя спасает то, что фальшивки по «сыну Сталина» готовил не один человек, а несколько (и в Берлине, и в войсках), но по одним указаниям. В результате указания были четко выполнены, и первое, на что вы наткнетесь в любом документе, это на дату пленения «сына Сталина» и дату его допроса – 18 июля 1941 года. Все остальные даты тщательно подогнаны к этой дате. Но ни в одном документе вы не найдете ни одного места действия – ни где именно его пленили, ни где допрашивали. Чувствуется, что это было требование из Берлина. Однако в остальном исполнителям предоставили самостоятельность, и они, ориентируясь на подлинные документы по этому делу (которые им предстояло уничтожить), написали кто на что был горазд. В результате в этих «документах» появилась масса разночтений, порою забавных.

Как верить?

И наконец, несколько замечаний «в общем».

Дальше вы увидите, что есть основания полагать, что Сталин понимал, что его сын Яков не сдавался в плен, следовательно, убит. Как-то снова поднимать его дело, оправдывать сына, снова привлекать к этому внимание, Сталин, судя по всему, не собирался: в этом не было смысла. Сына не воскресишь, а у уродов снова появится повод полоскать и имя сына, и имя Сталина. То есть Сталину было безразлично проводимое СМЕРШ расследование этого дела.

Тем не менее думаю, что Сталину было бы разумнее поручить расследование судьбы сына не СМЕРШу и НКВД, а частному детективу. Во-первых, СМЕРШ и НКВД и так были завалены делами, во-вторых, эти люди за войну насмотрелись столько подлости и трусости кадрового офицерства Красной армии, что изначально ни в малейшей мере не сомневались, что Яков Джугашвили сдался немцам в плен, а их задача сводится всего лишь к тому, чтобы выяснить его судьбу. Затем этих следователей было много, и каждый имел задачу выяснить частные вопросы следствия, а анализ всех материалов должен был проводиться «наверху». А «наверху» в это время (тот же Серов) увлекались вопросом, как больше трофеев нагрести под себя, и особо ломать голову над вопросом судьбы Якова «наверху» было некогда. Поэтому и пишу, что, займись этим делом частный детектив, не обремененный этим опытом смершевца, немцам на допросах не удалось бы навесить ему на уши столько лапши.