Красная Армия в освещении современников

«Названные кавалерийские начальники, особенно Буденный, сумели искусно сочетать действия конницы с пехотой, пользуясь последней в известное время, как щитом для прикрытия поработавшей и заслужившей отдых конницы».

Это искусное сочетание выражалось в том, что пехота Буденного в период действий его конницы, спокойно совершая марш, подтягивалась к определенным пунктам.

«Здесь в зависимости от физической усталости людей и лошадей конницы, пехота или располагалась на отдых, прикрытая конницей, или же выдвигалась впереди, засняв боевой фронт, служила щитом уводимой на отдых конницы. Эта последняя, после указанной боевой работы, располагалась на отдых позади пехоты, усилив, если нужно, пехоту конными частями от более свежих полков для ведения разведки».

Время и пространство, последнее в особенности, в гражданской войне, во время боевых операций, всегда имели важное значение. Выигрыш во времени иногда на несколько часов, а также неизменное проявление инициативы и творчества часто давали обладавшему этими качествами начальнику возможность обеспечить себе успех, несмотря на все, казалось бы, неблагоприятные обстоятельства. И красное командование, по словам Кельчевского, великолепно учитывало оба элемента.

«Располагая свою конницу на отдых позади пехоты, Буденный, чтобы не терять времени и завоеванного пространства, продолжал дальнейшее наступление своей пехотой, нисколько не опасаясь, что она, как слабейший род войск, потерпит неудачу. Наоборот, он чрезвычайно искусно пользовался этой неудачей, чтобы обратить ее снова в победу. Здесь повторялся тот же маневр, что и в бою конными массами».

Способность быстро ориентироваться в обстановке и опять-таки уменье распорядиться подчиненными частями позволяли военачальнику выходить из затруднения.

«Отступление разбитой и отходящей пехоты служило ему той приманкой, тем вентерем, который увлекал за собой; — пишет Кельчевский, — наши конные и пешие части и которым он затем наносил удары во фланг, быстро и решительно выдвигая свою отдохнувшую конницу из-за флангов отходящей в беспорядке пехоты».

И, наконец, Кельчевский следующим образом характеризует приемы красных кавалеристов в преследовании разбитого противника.

«Если противник, потерпев неудачу, давал тыл, они жестоко преследовали его на десятки верст, сперва отборными по конскому составу полками с автоброневиками, а затем отдельными эскадронами и автоброневиками.

Преследование велось на один, нередко на два перехода (был случай преследования на 70 верст), не опасаясь, что их части очутятся далеко в тылу превосходных сил противника. По окончании успешного боя, конница обычно шла на отдых в неглубокий тыл. Этот обычай у Думенки, а затем и у Буденного, был возведен в разумное правило».

Воспитанный на понятиях и традициях старой школы, учившей, что «история конницы есть история ее начальников», автор поставил в фокус своего исследования кавалерийских операций гражданской войны фигуры двух красных кавалеристов, не интересуясь ролью и значением севшего на коня пролетария. Он не уловил тех глубоких изменений в психологии рядовых красноармейцев, какие были вызваны революцией и в свою очередь обусловили собою и исключительные волевые импульсы и общий дух инициативы и решимости, явившиеся той канвой, на которой уже были вышиты узоры, возбудившие внимание ген. Кельчевского.

Исследованию кавалерийских операций советско-польской войны 1920 г. уделяет внимание не мало авторов-поляков. Лучшим, пожалуй, исследованием является статья подполковника Клебер, печатавшаяся в 1923 г. во французском журнале «Revue de Cavalerie». Во многих отношениях она очень удачно дополняет вышеприведенный анализ ген. Кельчевского, в других дает попутную и параллельную характеристику, и сопоставление отражений в двух, в конце-концов, одинаково враждебных для нас зеркалах позволяет нам с большей полнотой рассмотреть действительное изображение.

Подполк. Клебер начинает свою статью откровенным признанием.

«Гибельные последствия операций масс большевистской кавалерии в начале кампании 1920 г. слишком известны, чтобы их напоминать здесь.

Подавляющее превосходство большевистской конницы— которой поляки могли противопоставить лишь несколько бригад — имело непосредственным результатом приведение Польши в состояние материальной и моральной слабости.

В отчаянном порыве возбужденного национального чувства удалось противопоставить кавалерийскую массу массам Буденного и Гая. Но какой ценой!»[85].

Конная армия, пройдя походным порядком свыше тысячи километров, прибыла на польский фронт во второй половине мая 1920 г. Прибытие ее сейчас же сказалось на общем положении и настроении фронта.

«В то время, как в конце апреля и начале мая инициатива действий была в руках поляков, начиная с половины мая в районе, лежащем к северу от Припяти, начинают проявлять активность большевики»…[86].

Спокойно, уверенная в себе и в своих силах, пренебрегающая, может быть, несколько неосторожно противником, подходила красная кавалерия к линии фронта: