Красная чума

Вот где кроется основная стратегическая ошибка Николая II и его предшественников. А всему виной слишком долгое и настойчивое внедрение в сознание наших монархов ошибочного убеждения, что все эти разношерстные религии якобы ведут камлания своих адептов не к обезьяне Бога, а к Самому Творцу. И лишь теперь, после Андрюши Ющинского и Екатеринбурга, после обнаружения обезображенных трупов в подвалах Киевского ЧК и миллионных жертв Беломорканала, Дмитлага, после Освенцима и Дахау – только уже после всего этого, произошедшего с нами, проясняется полная картина ложности привитых нам некогда при Петре понятий. Лишь сегодня, наконец, у нас все же открылись глаза на личину б-га: могелей и шаманов, цадиков и лам, масонов и фашистов, демократов и коммунистов, атеистов и кришнаитов. Лишь теперь начинает потихоньку доходить, что их Кришна и Яхве, Аллах и Перун (см.: [178]) – это никакой не Бог, но лишь Его обезьяна. И именно его религии адептов нам столь настойчиво усаживали на шею, подкармливая, чем можно, наделяя льготами и землями, отвоеванными русским оружием у врагов внешних, выступающих против нас с оружием в руках. А усадив ласково, выпускали всеразличные законы, помогающие им наиболее верным методом подготовить государственный переворот по отъему того последнего, что оставалось считаться русским – власти. Пусть русской лишь номинально. Потому «пролетарская» инородческая революция является естественным завершением этой многовековой политики, которой следовала Россия после смут, охвативших страну со смертью Ивана Грозного.

Но и революция, что и понятно, вовсе не являлась панацеей от всех бед, но лишь усугубила их. И многомиллионные жертвы пошедших у правящего режима на поводу людей – это уж куда как более важный аргумент при определении настоящих врагов русского человека. И пусть этих жизней уже не вернуть, но все равно: спасибо им за науку. Ведь лишь теперь, оказавшись на помойке отходов западных производств с вывернутыми напрочь карманами и изувеченными отравленными суррогатом иллюзорных воззрений внутренностями, мы имеем уникальнейшую возможность хоть попытаться понять: что же с нами вообще-то произошло.

Отталкиваясь от результатов вышерассмотренной науки, попробуем теперь определить движущую силу этой революции: национальный состав и вероисповедание ее вершителей.

Вот как были встречаемы местным русским населением отправляемые в глубь России плененные шведы при Петре I:

«…обыкновенно невежественный класс русских смотрит на иностранца – существо, которое в глазах их есть нечто между человеком и животным. С ним вместе никогда не ели, не пили; для него была даже собственная посуда, оскверненная устами басурманскими» [41] (с. 382).

Так что истинно русский человек сильно брезговал инородцем. Совсем не то отмечается в иждивенческом классе, обасурманенном петровскими нововведениями – модой на басурманство. К началу XX столетия вот какими эпитетами Николай Японский наградил это плавающее в верхах дореволюционной России общество:

«"Мерзкая, проклятая, оскотинившаяся, озверевшая интеллигенция в ад тянет и простой народ. Верхний класс коллекция обезьян-подражателей то Франции, то Англии, то Германии… Высший и интеллигентный классы поголовно растлены безверием и крамолой…"

С презрением глядя на сельского малообразованного батюшку интеллигент тщится говорить с Богом напрямик. Минуя Таинства. Сначала ему не нужен станет храм, потом – личностный Бог. Преобладать начинает не разумная сила безсмертной души, а физический мозг, который неизбежно поврежден первородным грехом. Но что оказывается тогда внутри этой саранчи?

Первое – дозируемая, отдающая давно сгнившим плодом, "мудрость". Минуя сердце, она наполняет черепную коробку. Антропологический "центр тяжести" смещается – и все переворачивается с ног на голову. Интеллигент становится чрезвычайно внушаемым (на языке разработчиков пси-оружия он относится к категории сверхвысокочувствительных).

Второе – презрение к корням своим. "Глупые" и "грубые" предки становятся как едва ли не "гои" в глазах иудеев. При этом культивируется глупое восхищение иностранным (всегда чреватое изменой Родине).

Третье – ослабевает нравственная сила, которая проявляется в чувстве долга перед Высшим. Перед Тем, от Которого получено все. Нагнетается отвращение к служению – Богу, Трону и Отечеству. Аристократия выросла именно из этой идеи…

Интеллигенция не отдает служению жизнь, она охотно делится лишь многословием. Поэтому когда революции пожирают своих детей, это не жертва Богу, Трону и Отечеству. Это не мученичество. Это результат глупости. А значит – жертва диаволу.

Четвертое. Когда современные "герим" громоздят себе памятник из слов, многие из них звучат двусмысленно. Вот Д. Гранин об интеллигенции: "Духовные ее заслуги перед историей безспорны… Никто из них никогда не служил опорой власти. Менялась политика, менялись правители, но интеллигенция всегда знала, за что ей бороться".

Всегда бороться. Всегда быть против. Всегда быть с главным противником – с диаволом – заодно.