Красная девица лимитед

– Перво наперво – надобно кровинушку твою отдать бабе Яге, она по хозяйству домовому мастерица, потом Василисе Премудрой – обучит наукам и грамоте, а уж опосля – Василисушке Прекрасной, та из любой кадки в сарафане сделает лебедя белого, девицу красную, невестушку желанную.

– Что баишь? Поди, дорого? А мы тот час посчитаем. Кто похитить должен доченьку ненаглядную? Кощей? Сто золотых только за имя, и не уступлю, сама подумай, пока яйцо в утку впихнёшь, еще полбеды, птице-то привычно, а вот зайцы так верещат, когда уточку заталкиваем, рыба в озере глохнет. Ась?

– Конечно, мы ценим клиентов и завсегда идем навстречу. Есть подешевле, как молвят купцы ганзейские, бюджетный вариант. Змей Горыныч. Гусляров нанимаем? Как для чего – песни жалостливые петь о злой судьбе – кручинушке и девице – красавице, томящейся у злодея лютого. Это рекламой называется, тебе ж зять богатырь нужон, а не хмырь кабацкий. Вот и я о том же говорю. Молодца сама в путь – дорогу снаряжать будешь? Тогда скидка тебе знатная, итого – пятьдесят золотых на всё про всё, с харчем, обучением и постоем у Бабы Яги и Василисушек.

– Согласна? Вот и ладненько, бересту на подпись авиапочтой, сиречь, гусями—лебедями доставят. Им же монеты передашь, Кощей примет и пересчитает, а там – утром ранним выйдет краса твоя ненаглядная во двор личико умыть водой колодезной. Что? Спит до обеда? Так разбуди и вытолкай! Боишься, что зашибет спросонья, больно рученька белая тяжела? Раскормили ее, вижу, знатно. Но коли хочет замуж за молодца достойного, потерпит. И попрошу, поговори со своей кровинушкой, когда змей нести будет, пусть не верещит громко, Горыныч стар уже, пугается визгу, лапы трястись начинают, ещё уронит золотце твоё. И получим яму огроменную вместо свадебки радостной.

Кот в три глотка осушил стакан и на секунду довольно зажмурился:

– Хороша валерьяночка. Это не тебе, что? Боярыня, мы со времен Гороха мужей знатных девицам незатребованным находим, сказок не читала что ль, «и жили они долго и счастливо»? Не нравится – иди в «Давай поженимся», коли пропихнешь свое чадо в двери узкие. Да не сумлевайся, мы не банк, у нас все честно, ну что? По рукам?

Положив ракушку, он с наслаждением потянулся.

– Ку-ку-ку-ку, – в окно, ехидно ухмыляясь, барабанила кукушка. – Совсем забыл, – кот подскочил и бросился к двери, – ещё Пушкин этот, ну почему не улитка, у неё один оборот три года занимает.

***

У лукоморья дуб зелёный;

Златая цепь на дубе том:

И днём и ночью кот учёный

Всё ходит по цепи кругом;

Идёт направо – песнь заводит,

Налево – сказку говорит… 

Согласно трудового законодательства

«Ой ты гой еси, животинушка зело ученая. Надеюся на тебя и уповаю. Моченьки нет терпеть несправедливость великую. В гневе я праведном на законов несоблюдение. Уж не одержим ли ты бесом высокомерия, ибо впал в грех нарушения основ трудовых взаимоотношений? Слышь что ль, морда усатая? Тебе поклон шлю, поимей жалость. Пошто работой одарил меня ненормированной, други старые по сказкам древним смеются. Дескать, голов у меня три, а мозгов как у девицы – блондиницы с губами пухлыми утиными да причиндалами силиконовыми, что котлеты фотографирует да в инстаграмм богомерзский выкладывает…»

Отложив бумагу, кот хмыкнул и взял ракушку внутренней связи:

– Аскорбинушка.

– Да, Мур Сметаныч.

– Зайдите, пожалуйста.

В кабинет, покачивая бедрами, вошла, а точнее, вплыла, русалка. Несмотря на неоднократные требования соблюдать дресс – код, помощница демонстративно носила белую полупрозрачную рубаху, подчеркивающую все достоинства умопомрачительнейшей фигуры. Прибавьте к этому огромные зеленые глаза, белую, без единой морщинки, кожу, нежно – голубые волосы и подобный звону серебряных колокольчиков голос, и вы поймете, почему в приемной допоздна засиживались посетители.

– Слушаю, шеф, – промурлыкала Аскорбинушка.

– Есть посетители?

– Горыныч.

– Не буянит?

– Все хорошо, заявление на замену сгоревших обоев я вам положила в папку «Входящие».

Кот вздохнул:

– Пусть заходит. И принеси нам кофе, пожалуйста.

Через минуту кабинет наполнился густым белым дымом. Сквозь пелену прорывались три ярких языка пламени, сопровождающиеся громовыми раскатами:

– Доколе? Уничтожим эксплуататоров как класс! Долой ненормированный рабочий день!