Красная дюжина. Крах СССР: они были против

А поведение мое объяснялось именно логикой всех событий. Для меня очень скоро стало ясно, что мы все оказались жертвами большого предательства. Возможно, немного раньше других я почувствовал, что здесь идет двойная игра Горбачева, Ельцина, а нам отведена роль жертвенных пешек.

Думаю, к таким же выводам пришли и другие мои товарищи. Этим и можно объяснить кажущуюся внешнюю нелогичность действий ГКЧП. Мы не хотели навредить окружающим. Мы не желали кровопролития.

— Поэтому 20 августа лично вы самоустранились?

— Это тоже не первый раз входило в правила игры. С кем поведешься… А я успел заглянуть в ящик Пандоры.

— А в результате создается такая картина: Янаев был в подпитии, Шенин, Бакланов и Болдин вернулись из Фороса подшофе, Павлов перебрал… Прямо какие-то пьянчужки, а не государственные мужи.

— Это все рисунки Степанкова из того упрощенного сценария, который с самого начала пыталось разыграть следствие. Речь-то идет о политическом процессе, поединке двух политических, идеологических противников. Для того чтобы дискредитировать оппонента, любые средства хороши. Так просто представить соперника алкоголиком и этим все объяснить. Одни там пили, другие — здесь, словно в этом и заключался главный смысл, словно ради этого мы и собирались ночью 18 августа в Кремле. Кстати, все тем же следствием установлено, что спиртное на нашем заседании появилось только тогда, когда все документы ГКЧП были подписаны, то есть уже во втором часу ночи. Да и бутылка-то виски была всего одна, что также доказано. Одна бутылка к кофе и чаю на полтора десятка мужиков! Каково?

— Геннадий Янаев говорил мне, что собирался подписать указ о снижении цен на отдельные товары. Вы, как экономист, видели реальные пути для этого или же то была чисто декоративно-популистская мера?

— Кое-что предпринять было возможно, мы готовили конкретные механизмы, но не успели.

— Может, действительно 19 августа ГКЧП надо было не танки в Москву вводить, а прилавки наполнить?

— Могу однозначно заявить, что ГКЧП решения о введении бронетехники в город не принимал. Еще предстоит выяснить, кто отдал эту команду.

НЕ ПО ТЕМЕ

— У вас в комнате стоят иконы. Неужели вы верующий, Валентин Сергеевич?

— Это иконы святых Валентины и Валентина. Мы с женой оба Вали. А иконы написал и подарил нам один священник, когда я сидел в «Матросской тишине». Я этому человеку в свое время помог. Он не забыл.

— Вы по-прежнему считаете Гавриила Попова своим единомышленником? Ведь это вы двигали Гавриила Харитоновича, даже «сделали» его народным депутатом.

— Сильно сказано. Его избрали от экономического общества, где я был президентом. Экономист он квалифицированный, хотя непосредственно со мной он никогда не работал. Но вас, видимо, больше интересует мое мнение о нем как о человеке? Разочарую: я не сильно его изменил, ибо никогда не обольщался на сей счет. Меня вообще трудно сегодня чем-то удивить.

ПАВЛОВ. POST SCRIPTUM.

Последний раз экс-премьера, которого из-за его стрижки звали свиноежиком, я видел на съемках «Пресс-клуба», куда его, вместе с двумя другими героями этой книжки (Баклановым + Шениным), привел интервьюер «Нового Взгляда» Андрей Ванденко. Я почему-то приехал на съемки с Градским (по-моему, мы с женой тем вечером просто бухали у Александр Борисыча дома, и он поехал с нами за компанию, что называется). Там я впервые, кстати, узрел 24-летнего Диму Быкова, которого сейчас бы никто не узнал, — моя супруга обозвала начинающего публициста розовощеким Керубино. Он был самым активным, поскольку носил титул дежурного по клубу.

На ГКЧП-заговорщиков наезжали все собравшиеся журики, и те огрызались вполне достойно. Но вот в какой-то момент Павлов завелся по-настоящему. Потому что накануне в «МК» на первой странице была опубликована невероятная лажа: якобы премьер Советского Союза торговал в Стокгольме командирскими часами, чтобы срубить сотню баксов себе на вискарь. Нервничал он сильно. Я внимательно, стоя у входа (сесть мы отказались), наблюдал за этими разборками. Потому что знал, что активно сотрудничавший с Лубянкой автор гаденького пасквиля Саша Минкин сидел в метре от взведенного, словно курок револьвера, экс-премьера. Впрочем, заметка была опубликована под каким-то псѳвдокитайским псевдонимом типа «Мин Кин».