Красная дорама

Но это вовсе не означает, что Моранбон предстал передо мной каким-то диким и неблагоустроенным — как раз наоборот! Тут и там по нему были разбросаны аккуратные столики со скамеечками, оккупированные любителями перекинуться в картишки или сыграть партию в падук — что-то вроде корейского го. Внутри и вокруг оформленных в национальном стиле павильончиков под бодрую народную музыку самозабвенно танцевали как пожилые, так и молодежь. На спортивных площадках разворачивались жаркие волейбольные баталии или дробью стучали по столам для настольного тенниса пластиковые шарики. Уютные беседки манили уединиться… Последние, правда, жестоко обманывали — в каждой из них к нашему не столь уж и позднему появлению в парке уже прятались от воскресной суеты по три-четыре подобные нам парочки.

Что поделать, такова уж оборотная сторона любого хорошего, но при этом доступного местечка: далеко не ты один туда стремишься.

Встретиться с Лим мы условились на остановке, у самого парка. Я приехал туда первым, но долго ждать девушку мне не пришлось — Сук Джа вышла уже из следующего затормозившего у тротуара троллейбуса. На ней был нарядный чосонот — вроде бы тот самый, что и в прошлое воскресенье, и ранее, в четверг, на День Солнца, но немного иначе украшенный широкими лентами и смотревшийся будто бы по-новому.

Сам я сегодня отдал предпочтение своему костюму из «Тэсон» — ничего другого хоть сколько-то приличного у меня просто не нашлось. Оставалось надеяться, что получится не сильно его изгваздать на природе…

— Люблю это место! — с энтузиазмом заметила моя спутница, когда, перейдя широкую улицу, мы углубились в парк. — В детстве родители водили меня сюда почти каждое воскресенье — и я здесь каждый уголок изучила! Тогда, конечно, все тут было немного иначе — сейчас Моранбон буквально на глазах меняется! Как и вся столица, в общем-то…

— Да, наверное, — не слишком определенно кивнул я. И добавил: — Я же рос не в Пхеньяне, уже только после армии сюда перебрался…

Ну вот такой у нас Чон понаехавший, ничего тут не попишешь…

— И что, ни разу не бывал в этом парке? — удивилась Сук Джа, почему-то сделав из моих слов именно такой вывод.

— Ну, почему же, бывал… — предпочел ответить я: скажешь «нет», а потом еще случайно выясниться, что это не так — всем отделом, например, сюда ходили выпить на природе — и снова объясняйся… — Но так хорошо, как ты, его, конечно, не знаю, — добавил, подпустив в голос виноватую нотку.

— Тогда я буду сегодня твоим личным гидом! — охотно ухватилась за наживку девушка. — Все-все тебе расскажу!

— Договорились! — расплылся в глуповатой улыбке я.

Ну и всю последующую двухчасовую прогулку куда больше слушал, чем говорил. Что меня полностью устраивало.

Наиболее заполненную народом, относительно пологую часть парка мы прошли почти без задержек — замешкавшись лишь раз, возле волейбольной площадки, на которой команда девушек-военнослужащих играла против сослуживцев-мужчин. Инициатором этой неожиданной для меня остановки стала Лим — среди шумно поддерживавших спортсменов болельщиков она заметила свою приятельницу и не преминула подойти, поздороваться. А заодно, может, и кавалером похвастаться — почему нет?

Подруга моей спутницы носила форму с погонами старшего ефрейтора и, как потом рассказала мне Сук Джа, была зенитчицей — охраняла мирное небо столицы на батарее в окрестностях Пхеньяна — и сегодня все их отделение поощрили внеочередной увольнительной.

На площадке, кстати, выигрывали девушки.

Оставив бравую ПВО-шницу болеть за своих, мы с Лим двинулись дальше, и скоро тропинка у нас под ногами начала резко забирать в горку. В одном, наиболее крутом месте девушка судорожно ухватилась за мою ладонь — и с того момента ее уже почти не отпускала.

Мы дважды перешли бурный ручеек — сначала по симпатичному горбатому мостику, а затем по специально выложенным круглым камешкам — оставалось только поражаться, как ловко Сук Джа процокала по ним на своих гигантских шпильках, пусть даже и опираясь на мою руку. Полюбовались живописным водопадиком — в компании десятка школьников с этюдниками, старательно его зарисовывавшими, кто маслом, а кто и тушью. Осмотрели приземистые ворота, оставшиеся от некогда стоявшей здесь древней крепости. По каменным ступеням поднялись к беседке под двускатной крышей — из нее открывался великолепный вид на сам парк, на какой-то большой стадион и на телебашню.

А уже на обратном пути я обратил внимание на увенчанный красной звездой обелиск, возвышавшийся на склоне.

— Хэбантап, — перехватив мой взгляд, с готовностью пояснила Лим. Значило это «башня освобождения». — Монумент в честь русских союзников… Ну, то есть советских… Мало кто знает, — продолжила Сук Джа после небольшой паузы, — что в избавлении Родины от подлых японских оккупантов партизанам Великого Вождя товарища Ким Ир Сена помогали отряды советской армии! Конечно, в той борьбе они играли сугубо второстепенную, не слишком значительную роль, но свой посильный вклад в нашу славную победу все же внесли…

— Что⁈ — не сдержавшись, вытаращил я глаза на собеседницу.