Красная готика

— Я полагаю, это последствия его недавней травмы, — продемонстрировал недюжинные медицинские знания Баев. Сейчас он стоял за изголовьем кровати и прижимал к вискам Прошкина источники спасительного холода — серебренный портсигар с одной стороны, и рукоятку пистолета с другой, — Возможно Георгий Владимирович не знает, но Николай Павлович некоторое время назад каменные ступеньки крутой лестницы головой пересчитал. Так сказать — издержки профессии, повлекшие легкое сотрясение мозга…

Борменталь воздержался от комментирования подобных дилетантских диагнозов, только вздохнул с мученическим выражением на лице. Корнев продолжил:

— Мне, Георгий Владимирович ваша профессиональная позиция не понятна — одного вы не стрижете, второго душевно здоровым признаете, третьего и вовсе отравить хотите…

— Чем? — совершенно сбитый с толку Борменталь опустился на подоконник.

— Как это чем — сами подумайте! Или вам неизвестно что соединения свинца, содержащиеся в типографской краске, чрезвычайно токсичны и могут отравление вызвать? — Корнев осуждающе покачал головой, — Каждый школьник сейчас знает, что по этой причине продукты питания не в коем случае нельзя в газету заворачивать! А у вас что там — на подоконнике?

— Ах, вы об этом, — несколько успокоился доктор, рассматривая натюрморт из разложенных поверх газеты бутербродов с изрядно подтаявшим за день маслом и заветрившейся колбасой, — Это Алексея, Субботского, завтрак — он его утром с собой принес…

— Пусть, значит, Алексей Михайлович травится — медицине это безразлично. Вот какой вывод должен сделать любой бдительный гражданин, увидав такую икибану! — снова осуждающе покачал головой Корнев, — Уберите это безобразие немедленно и давайте сюда газету!

Борменталь с видом мнимой покорности переложил бутерброды на тумбочку, отряхнул с газеты крошки, сложил ее пополам и протянул Корневу. Неожиданно к изрядно помятым, перепачканным маслом страничкам протянулась холеная рука Баева:

— Я так отстал за время болезни от политических новостей, дайте я просмотрю… — Саша успел поймать краешек газеты.

— Вам, Александр Дмитриевич нужно нервную систему беречь! А то не ровен час — опять переутомитесь! Как выпишитесь из больницы — в библиотеке все сразу и прочитает… — Корнев решительно взял газету за другой край и потянул к себе.

— Хоть дату можно посмотреть, — упорствовал Саша.

— Она не заслуживает внимания! — тянул сильнее Корнев.

Борменталь пожал плечами:

— Какая бессмысленная свара! У меня таких газет в ординаторской — полным-полно…

— Именно таких? — быстро развернулся в сторону двери Корнев.

— Конечно — «Комсомольская правда», и все они совершенно новые… — Корнев уже шел по коридору в сторону ординаторской, за ним едва не бежал Баев.

Брошенная мятая газета опустилась на живот спешно покинутого коллегами Прошкина. Он автоматически взял шуршащий листок и поднес к глазам. 10 сентября 1939 года, вот и «Пакт о ненападении», вот и фотография со знакомой фигурой товарища Молотова… Сомневаться не приходилось — перед ним та самая газета, прилетевшая из завтрашнего дня немыслимым путем, что читал Феофан во время их последней встречи. Объект бесплодных ночных поисков. Даже в нынешнем плачевном состоянии здоровья Прошкину не составило труда восстановить путь опасной фальшивки. В нее была завернута еще не изданная книга с инструкциями для Тимура и его команды, которую принес в Управление старичок, сильно смахивающий на сбрившего бороду Феофана — известного так же как гражданин Чагин. Старичок оставил сверток для товарища Баева. Прошкин прекрасно помнил, как сам лично снял с книжки газетную обложку и обернул матерчатый томик в миллиметровую бумагу — что бы выглядел более аккуратно. А газету — не разглядывая особо, бросил на обеденном столе. Потом Леша замотал в этот примечательный полиграфический продукт пару холостяцких бутербродов.

Прошкин закрыл глаза, подождал несколько секунд, в надежде, что газета развеется так же как его недавнее ведение из рыцарских времен. Увы, чудеса не происходят в день по два раза. Он сел на кровати, плеснул в мензурку украшенную мерной шкалой бурую жидкость с концентрированным запахом подмороженного осеннего сена, разбавил водой до помутнения, залпом выпил, подождал еще несколько секунд, взял газету и отправился на поиски руководства. Делать более широкие логические выводы о тайном смысле необычной газеты было вне его компетенции.

29

— Давайте установим хронологическую последовательность, — Корнев стал делать отметки на прикрепленной в ординаторской для студентов — медиков доске, а Прошкин и Баев как примерные ученики, сидели на кушетке и кивали.

— Александара Дмитриевича привезли в больницу в 5-30 утра. Факт этот не афишировали. Официально извещать, что он болен гепатитом, мы стали только через сутки. Пожилой гражданин, который принес книгу, появился в управлении около 10 утра того же дня — то есть через четыре часа. Он мог и не знать, что Александр Дмитриевич попал в больницу. Возникает вопрос — какова была цель этого человека? Порадовать товарища Баева историей про юных пионеров?