«Красная империя зла». Запад против Сталина

«В 1930-х годах польские шпионы не играли никакой политической роли на Советской Украине. У них не хватало возможностей играть такую роль даже в 1930 и 1931 годах, когда СССР был особенно уязвим и когда поляки все еще могли засылать агентов за границу. У них не было намерения вмешиваться после советско-польского договора о ненападении, подписанного в январе 1932 года. После “голодомора” они растеряли остатки уверенности относительно собственной способности понять советскую систему, а тем более — изменить ее. Польских шпионов шокировал наступивший массовый голод, и они не могли определиться с ответными действиями. Именно потому, что реальной угрозы от Польши в 1933 году не исходило, Балицкий мог манипулировать символом польского шпионажа по своему усмотрению. Это было проявлением типичного сталинизма: всегда было легче использовать гипотетические действия несуществующей “организации”»^[110] (с. 128).

Заявление Снайдера, что «польской военной организации в 1930-х годах не существовало», равно как и его слова о «вдохновленной историческими фактами выдумке», не соответствует действительности. ПОВ не только не прекратила своего существования в 1930-х годах; не исчезла она и в 1940-х годах во время германской оккупации. В 1942 году германская разведка признала ПОВ крупнейшей сохраняющейся польской угрозой на территории, оккупированной нацистами Литвы:

«Из отчета оперативной группы А полиции безопасности о положении в Прибалтике, Белоруссии, Ленинградской области, за период с 16 октября 1941 года по 31 января 1942 год.

3. Литва.

Из польских тайных организаций, действовавших еще в советское время, сегодня доказано существование следующих:

1. ПОВ — Польска организация войскова;

2. Млода польска — Молодая Польша;

3. ЦВП — Связь вольных поляков;

4. Блок сражающейся Польши.

Эти организации в большинстве своем возглавляются бывшими офицерами. Однако и польские священнослужители широко представлены в их руководстве. Главной организацией является ПОВ. Она обучает свои подразделения военному делу и готовит их к партизанской войне.»^[111]

Чудовищно лживое заявление, что с начала 1920-х годов ПОВ будто бы прекратила свое существование, можно, думаю, объяснить, если предположить, что Снайдер считал: а) читатели слишком невежественны в истории того периода и не способны разобраться, сколь некомпетентно (если не бесчестно) в действительности его заявление; б) исследователи, которым следовало бы знать правду, отравлены антикоммунизмом и не способны к разоблачению такого рода фальшивок.

В сноске Снайдер дает ссылку на свою книгу «Зарисовки секретной войны», где пишет о начале дела ПОВ, очевидно, в соответствии с тем, как его описывают вторичные источники. Но Снайдер не представляет никаких доказательств, что в 1921 году ПОВ прекратила свое существование и стала «вдохновленной историческими фактами выдумкой» и так далее, что «реальной угрозы от Польши не исходило».

Фактически же такого рода доказательств не может быть в принципе. Страна, располагающая развитой военно-разведывательной сетью за своими пределами, безусловно, будет отрицать существование партизанской собственной организации на территории других государств. Поэтому никакие официальные опровержения на этот счет нельзя считать заслуживающими внимания доказательствами. Но Снайдер даже не считает нужным привести хоть какое-нибудь официальное польское опровержение существования ПОВ!

Источник, который он цитирует, — Стронский (Represje, s. 210) — утверждает, что польскую компартию раздирали внутренние дрязги и расколы. В 1929 году политбюро партии назначило главой «комиссии по безопасности» Виктора Житловского, польского эмигранта в СССР и «служащего ГПУ». В 1934 году Житловский объявил об обнаружении ячейки ПОВ в верхах польской партии. Никаких доказательств несправедливости этих обвинений Стронский не приводит.

Доступные сегодня свидетельства дают веские основания, наоборот, считать их истинными. Множество данных говорит о существовании и деятельности ПОВ.

Снайдер далее пишет: